Оливия Гейтс - Повелеваю - стань моей!

— Фара, дорогая, я тебя не понимаю. О чем ты говоришь? — Он постарался сказать это как можно ласковее, чтобы успокоить ее и снова расположить к себе.

— Не надо больше слов! — Она закрыла лицо руками. — Больше всего на свете я ненавижу ложь! Просто скажи, что тебе от меня нужно.

Она его раскусила. Поразительно, и как только ей это удалось? Желание, которое он намеревался изобразить, превратилось в настоящее, возникнув помимо его воли и вопреки голосу рассудка? Хотя сейчас не время думать об этом. Главное — развеять ее подозрения.

— Но я не понимаю, о чем ты говоришь! Несколько минут назад в твоих глазах отражались чувства, которые сжигают и меня, а сейчас ты даже не смотришь на меня! Я тебя чем-то обидел?

Фара резко вскинула на него взгляд:

— Ты не обидел, но я прочитала все в твоих глазах.

— Но что прочитала? — не позволяя ей отвести взгляд, допытывался он.

— Я тебе не интересна. Точнее, интересна, но не так, как ты пытаешься меня убедить. Я не нужна тебе как женщина, как человек! Мне показалось, ты другой, а ты такой же, как они... Я нужна тебе лишь как способ достижения целей. Ну, так для чего я тебе нужна?

Шехаб онемел. Ему показалось, что Фара Бьюмонт была целиком охвачена вспыхнувшей между ними страстью. Но выяснилось, что в отличие от него она не потеряла головы. Должно быть, он преждевременно и чересчур явно начал торжествовать, до того как ее подпись будет поставлена на необходимых документах.

Но ее разочарование было искренним! И теперь понятно, почему из страстной нимфы, какой была минуту назад, она вдруг так неожиданно превратилась в холодную, отстраненную. Сколько еще человек до него пытались использовать ее в своих целях, не заботясь при этом о чувствах? Шехаб подозревал, что таких было немало. А если это так, то не приходится удивляться такой повышенной подозрительности, как у нее.

Сколько же раз ей приходилось сталкиваться с вероломством мужчин? В ее глазах теперь он ничем не отличается от других. И как теперь убедить ее снова поверить ему? Во всем признаться и раскаяться? Еще неизвестно, как она отреагирует, когда услышит, — что он лгал ей с самого начала, утаив настоящее имя. А если после этого Фара вообще откажется продолжить с ним общение, то ему тогда только останется похитить ее по-настоящему и вынудить на брак с ним. Он был озадачен не на шутку. Идеи одна бредовее другой вихрем кружились в его голове. Вдруг среди них наконец мелькнула спасительная мысль.

Раз Фара обвинила его в том, что он лгал о своем интересе к ней, нужно попытаться убедить ее в обратном. Шехаб был уверен, что справится без труда. Ведь это — чистая правда!

Он вздохнул почти с облегчением.

— Не знаю, по какой причине у тебя родились такие подозрения. Возможно, я прошу слишком много, но все же постарайся мне поверить. Еще никогда ни одна женщина не была мне желанна так, как ты, с первой же встречи. — Он заглянул ей в глаза, но она поспешила опустить ресницы. — Должно быть, мужчины причинили тебе много горя, раз ты готова подозревать меня бог знает в чем. Я лишь сошел с ума от страсти и совершаю совершенно безрассудные поступки.

Он заметил, как ее щека слегка дрогнула при этих словах. Она некоторое время помолчала, потом подняла голову. Но по-прежнему избегала встречаться с ним взглядом.

— Это правда? — неуверенно спросила она.

— Может, это тебя убедит?

Шехаб взял ее за руку и, преодолевая сопротивление, привлек ее к себе. Она тут же ощутила, как он возбужден, и, залившись краской, поспешила отстраниться.

— Я верю тебе, но мне кажется... это не единственная причина, по которой ты со мной. — Ее голос звучал неуверенно, но Шехаб уже понял, что она готова сдаться.

Он повторил:

— Я сказал тебе правду. Для меня ты самая желанная женщина на свете. — Он осторожно коснулся ее шелковистых волос и стал перебирать их пальцами. — Возможно, я знаю причину твоего недоверия. Мне не следовало так спешить — слишком много всего произошло за последние два часа. У тебя не было времени разобраться в своих чувствах. Я даже не сказал тебе, куда мы держим путь. Ты не ожидала, что ужин состоится в самолете, поднявшемся в воздух?

Она молчала, но ее взгляд чуть потеплел.

Шехаб улыбнулся, дотронулся до ее щеки, ощутив ее нежную гладкую кожу.

— Мне кажется, я даже догадываюсь о причине такой подозрительности. Незадолго до того, как мы взлетели, я отлучился, чтобы узнать новости по поводу одной очень важной для меня сделки. Полученная информация меня насторожила, поэтому я не сразу сумел с нее переключиться, и ты увидела меня совсем другим человеком.

— Понимаю, — кивнула Фара, — но не могли бы мы вернуться?

— Значит, ты мне все-таки не веришь.

— Я тебе верю, — поспешно сказала Фара, — но на земле мне будет гораздо спокойнее.

Шехаб задумался на несколько секунд, потом сказал:

— Хорошо. Конечно, у тебя есть причины относиться ко мне с недоверием. Как-никак мы познакомились только сегодня. Наверное, я имею право упрекнуть тебя в легкомыслии. Ты так легко согласилась принять мое предложение, а ведь на моем месте мог оказаться человек совсем уж непорядочный.

Фара зажмурилась, жалея, что не может в эту минуту слиться по цвету с обивкой кресла. Ладно, она запаниковала, и Шехаб благородно взял всю вину на себя, хотя в сложившейся ситуации они оба повели себя безрассудно. Ей ничего не стоило отклонить его предложение поужинать, и тогда этой неловкой сцены, где она готова была сгореть от смущения, можно было избежать.

— Пожалуйста, не надо быть таким благородным и великодушным, — взмолилась она. — Иначе на земле не найдется такой норы, в которую мне хотелось бы забиться.

— Если так пойдет дальше, мы закончим все обоюдными извинениями и разбежимся в разные стороны, — усмехнулся Шехаб. — Может, сойдемся на том, что это просто недоразумение, и продолжим наслаждаться этим вечером и обществом друг друга?

— Ты хочешь продолжить вечер с особой, которая ни много ни мало обвинила тебя в лицемерии и назвала тебя чуть ли не преступником?

— Вообще-то, можно было бы и тебе задать этот вопрос, ведь я, можно сказать, тебя действительно похитил. Но я не буду. Мы согласились, что оба были не правы, и убедились в искренности намерений друг друга.

— Когда это мы согласились? Я что-то не помню, чтобы такое говорила.

Шехаб широко улыбнулся.

— Вообще-то, если ты еще не поняла, это мой главный недостаток: предвосхищать события.

— То есть решать за других? Так и есть. Но как я могу быть уверена, что ты не скрываешь от меня других недостатков, о которых мне необходимо знать?

— Это вопрос серьезный, и обсуждать его на голодный желудок не рекомендуется. Ты еще не проголодалась? Мой шеф-повар приготовил мои любимые блюда из национальной кухни. Не желаешь попробовать? Кажется, вот и ответ, — подмигнул он Фаре, у которой вдруг заурчало в животе.