Жюльетта Бенцони - Конец странствий

— Вперед!..

Дальше было великолепно. Эта горстка кавалеристов обрушилась на казаков с неудержимостью торнадо, опрокидывая, сшибая их с лошадей, освобождая товарищей и сея смерть сверкающими клинками.

И это было быстротечно. За считаные минуты оставшиеся в живых русские умчались в лес, преследуемые одним генералом. Порыв ветра донес его смех.

Вдруг Марианна заметила Барбу и едва не запела от радости. Полька вышла из-за приземистой сосны и бегом пустилась к карете. Марианна встала, хотела бежать к ней, но окоченевшие ноги отказались служить. Она упала, крича изо всех сил.

— Барба! Я здесь! Идите сюда! Барба!..

Она услышала. В одно мгновение она была рядом, обняла ее, смеясь и плача, обещая всем святым целый лес свечей.

— Барба! — простонала Марианна. — Я так замерзла, что не могу идти!

— Подумаешь, важность!

И легко, словно ребенка, Барба взяла Марианну на руки и отнесла ее, дрожащую от холода, к карете. Но Там ее опередил мужчина, в котором она узнала генерала.

— Я огорчен, милая дама, но у меня двое раненых!

При звуках этого голоса Марианна открыла глаза и с изумлением убедилась, что недавний кентавр — не кто иной, как Фурнье-Сарловез, нежно любимый возлюбленный Фортюнэ Гамелен, человек, вырвавший ее из когтей Чернышова и дравшийся из-за нее на дуэли в саду на Лилльской улице.

— Франсуа! — прошептала она.

Он обернулся, оторопело посмотрел, потер глаза, затем подошел ближе.

— Видно, я слишком много выпил вашей мерзкой водки.

— Вам не мерещится, друг мой, это действительно я, Марианна. Не ведая того, вы еще раз спасли мне жизнь.

Он на мгновение замер, затем взорвался.

— Но, черт возьми, чего вы болтаетесь здесь? И к тому же мокрая!..

— Казаки бросили меня в реку… Слишком долго объяснять!.. О, мне холодно! Господи, как мне холодно!..

— Бросить в реку! Черт побери! Я убью на сотню больше за это! Подождите чуточку, а вы, женщина, снимите с нее мокрое!

Он побежал к своей лошади, взял притороченный к седлу большой плащ, вернулся и укутал в него молодую женщину, оставшуюся в одной мокрой нижней юбке. Марианна попыталась сопротивляться.

— А вы? Ведь он нужен вам!

— Не волнуйтесь обо мне! Я быстро сдеру что-нибудь теплое с казака! Вы сказали, что эта тележка принадлежит вам? Куда же вы направляетесь таким манером?

— Я пытаюсь вернуться домой. Франсуа, пожалейте меня, если вы в ближайшее время увидите Императора, не говорите ему, что встретили меня. Мы уже давно не вместе.

Он с горечью рассмеялся.

— Почему вы решили, что я ему вообще что-нибудь скажу? Вы прекрасно знаете, что он ненавидит меня… как и я его, впрочем! И это дикое безрассудство нас не примирило! Он истребил лучшую в мире армию! Но что все же произошло между вами, что вы так разошлись?

— Я помогла бежать другу, который оскорбил его. Меня разыскивают, Франсуа. Неужели вы не видели в Смоленске или в другом городе объявления о моем розыске?..

— Я никогда не читаю их проклятые листки! Меня это не интересует!

Он подхватил ее на руки в карету, где уложил, закутав посиневшие ноги в плащ. Затем, внезапно посерьезнев, он надолго припал губами к ледяному рту молодой женщины, прижав ее к себе в страстном порыве.

— Уже годы я мечтал об этом! — пророкотал он. — С самой ночи свадьбы Наполеона! Вы снова дадите мне пощечину?

Она отрицательно покачала головой, слишком взволнованная, чтобы говорить. Этот жгучий поцелуй был именно тем, в чем она нуждалась, чтобы вновь обрести жадный вкус к жизни. У нее появилось желание прилепиться к мужской силе, кипевшей в неисправимом дуэлянте.

— Куда вы направляетесь? Я хотела бы следовать за вами.

Он покачал головой, и его красивое лицо исказилось гримасой.

— Следовать за мной? Я думал, что вы хотите выбраться из этого ада! А тот, что я смогу вам предложить, будет еще хуже. Две трети армейских корпусов уничтожены, и казаки повсюду. И вместо того, чтобы пробиваться к Польше, нашим жалким остаткам надо идти к Наполеону! Так что вы сматывайтесь отсюда! И побыстрей! Вам необходимо переправиться через реку, ибо казаки не преминут разрушить переправу… а я не смогу им помешать… людей мало…

— Но если Император движется на Польшу, что будете делать вы? Мосты в Борисове уже уничтожены.

Он сделал жест, в котором усталость смешивалась с гневом.

— Я знаю. Поглядим… Теперь удирайте. Увидимся в Париже, если Богу будет угодно!

— И если у меня будет право жить там.

— Прощайте, Марианна! Если увидите Фортюнэ раньше меня, скажите ей, чтобы она еще не искала утешителя, потому что я вернусь! Россия не получит мою шкуру!..

Пытался ли он успокоить себя? Похоже, нет. Он излучал спокойную уверенность. И это не было фанфаронством: если из всей Великой Армии останется только один человек, им будет Фурнье! Марианна улыбнулась. Ведь она увлекла генерала до того, что он поцеловал ее… по-братски.

— Я скажу ей это! До свидания, Франсуа!

После того как она нагромоздила на Марианну все покрывала и одежду, Барба уселась на свое место, взяла вожжи и чмокнула губами. Карета тронулась и медленно направилась к мосту. Снова повалил снег. Стоя на краю дороги, Фурнье наблюдал, как она перекатывается по неровным бревнам. Сложив руки рупором, он закричал:

— Будьте осторожны! Сразу за мостом дорога идет через опасное болото! Не отклоняйтесь в стороны!.. И постарайтесь миновать Сморгонь! Вчера там был бой.

Взмахом кнута Барба дала знать, что ей понятно, и кибитка погрузилась в снежный водоворот. Когда она полностью исчезла, Фурнье-Сарловез яростно передернул плечами, вытер рукавом что-то блеснувшее на его щеке, затем побежал к лошади и поспешил занять место во главе отряда. Последний мост через Березину остался в одиночестве, затерянный среди занимающейся бури в обществе мертвых. Он доживал свой последний день…

Покрытая снегом дорога на Вильну стала для женщин подлинной голгофой. После купанья в Березине Марианну трясло в лихорадке. Представляться больной уже не требовалось: лежа в глубине кареты, закутанная в плащ и покрывала, она с трудом переносила мучительные толчки на ухабах.

А Барба демонстрировала мужество и невероятную выдержку, одна неся груз забот обо всем. Каждый вечер она разжигала костер, варила супы, делала кипящий грог, прогревала большие камни и клала их возле Марианны. Она также чистила скребницей лошадь, кормила и покрывала от ветра попоной. Днем она не отводила глаз от дороги и даже стреляла в волков с изрядным мастерством. Ее поддерживала единственная мысль: в Вильне они остановятся у еврея-аптекаря, к тому же и врача…

Прошла ровно неделя после приключения у Студянки, когда среди холмов наконец показалась Вильна. Зажатый в объятиях двух рек с бурными водами, Вилии и Виленки, город был построен вокруг величественного холма, древней гробницы первых литовских князей, который увенчивала цитадель из красного кирпича. Над нею трепетал трехцветный французский флаг с императорским орлом рядом с личным штандартом герцога де Бассано, назначенного Наполеоном губернатором города. Там уже нечего бояться казаков. Город не был поврежден, хорошо снабжался и был солидно защищен.