Сюзанна Энок - Грех и чувствительность

— Давай вообще не будем останавливаться, — предложила Элинор.

Валентин притянул ее к себе и поцеловал.

— Я думаю, что мы можем позволить себе несколько минут, чтобы поесть и сменить лошадей. Мельбурн встал с постели всего лишь час назад или около того.

— И ему все еще нужно выяснить, куда я уехала.

— Ну, я думаю, что у него могут быть кое-какие идеи по этому поводу, — пробормотал Валентин, стараясь выглядеть робким.

Элинор нахмурилась. Этот его взгляд обеспокоил ее.

— Что ты имеешь в виду?

— Я оставил записку. На твоей постели.

Она похолодела.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что я не хотел, чтобы герцог подумал, что тебя утащил какой-нибудь незнакомец, и еще потому что, кроме того, чтобы заблаговременно попросить его разрешения, это был наиболее джентльменский поступок.

— Понимаю. И это не имело ничего общего с тем, что ты хотел, чтобы они погнались за нами?

Он пожал плечами.

— Эта мысль приходила мне в голову. Но это приключение для тебя, которое ни один из нас не может сейчас контролировать.

— Ты опасный человек.

— Спасибо.

Она нахмурилась.

— Это бы не комплимент.

Несмотря на тот факт, что она была бы счастлива нестись в Шотландию без каких-либо остановок, Элинор пришлось признать, что возможность размять ноги будет просто восхитительной. И какая-то ее часть, горячая и безнравственная, хотела провести всю ночь с Валентином Корбеттом, растянувшись на отличной, мягкой кровати. Мысль о том, что через два дня она сможет свободно делать это каждую ночь до конца жизни, заставила ее задрожать от восторга и неописуемого предвкушения.

— Пенни за твои мысли, — прошептал Деверилл, вручая ей блестящую монетку.

Девушка зажала ее в руке.

— Я все еще до конца не могу поверить, что вчера утром смирилась с тем, что… буду покорной, — медленно проговорила Элинор, надеясь, что проницательный маркиз осознает, что она может принять все это приключение, и даже безрассудную смелость, с которой он это сделал, но при этом не хотела, чтобы ее спасали. С другой стороны, она смирилась с тем, что будет подчиняться правилам приличия, как только Себастьян приказал ей сделать это — так что, возможно, она нуждалась в спасении. — Как я могла сдаться? Как я могла просто решить, что у меня есть все, чтобы быть счастливой? — пробормотала девушка.

Валентин накрыл ее пальцы своими.

— Вчера утром я повсюду следовал за Трейси, желая увидеть, пошлет ли за ним Мельбурн, и когда он это сделает. Я хотел вызвать его на дуэль, застрелить его, задавить его, все, что угодно, чтобы только не дать ему увидеться с тобой. И этим удержать тебя от того, чтобы он настолько понравился тебе, что ты согласилась бы выйти за него замуж.

Слезы выступили у нее на глазах. Кажется, иногда мечты на самом деле могут сбываться. Или Элинор просто отчаянно надеялась на это — ради них обоих.

— Ты всегда нравился мне, Валентин, ты же знаешь, — прошептала она.

— Я знаю. И большую часть времени я не могу понять, почему. — Он снова улыбнулся. — Но как ни странно это звучит, ты заставила меня захотеть стать этим человеком. Тем, кто нравится тебе.

Это звучало замечательно. И только для себя, в самой глубине своего сознания, где у нее еще сохранялись остатки здравого смысла, Элинор беспокоилась, что все это было для маркиза ничем иным, как приключением, что он смотрел на нее как на какой-то вид собственности, который он не хотел отдавать другому мужчине. На какое-то время этого могло быть достаточно для нее, но если Деверилл не любит ее, если она всего лишь навязчивая идея, то Элинор обречена на страдания даже большие, чем в том случае, если бы вышла замуж за Джона Трейси. По крайней мере, если бы Трейси бросил ее или завел любовницу, то это всего лишь расстроило бы ее. А потеря Валентина ее убьет.

Глава 21

Они остановились в гостинице «Зеленый шиповник», чтобы позавтракать и сменить лошадей. Гостиница находилась на пути почтовых карет, следующих прямо в Лондон, так что Валентин не был удивлен, увидев довольно большое количество пассажиров, когда они въехали во двор. Это обстоятельство обеспечивало потенциальными свидетелями тех, кто мог следовать за ними, но в любом случае Мельбурн и так точно знает, куда они направляются. И хотя Элинор занервничала, услышав, что он оставил записку, маркиз не мог из-за своей порядочности поступить иначе.

Порядочность. Никто не был удивлен больше, чем он сам, узнав, что у него есть такое качество. Когда карета после резкого толчка остановилась, Валентин выпрыгнул из нее и опустил ступеньки, а затем предложил руку Элинор, пока та спускалась на землю.

Девушка была права насчет своего гардероба; он выбрал пять платьев, чтобы втиснуть их в громоздкую дорожную сумку, но ни одно из них не подходило для дневного времени. Тем не менее, когда маркиз увидел ее в небесно-голубом платье с низким вырезом под ярким дневным светом, его сердце совершило сальто.

— Люди смотрят, — проговорила Элинор сквозь зубы, беря его под руку.

— Пусть смотрят. Почтовая карета уже собирается отправляться; они не пробудут здесь долго. — Маркиз бросил на нее взгляд. Что-то тревожило Нелл больше, чем преследование ее братьев, и у него имелось подозрение, что это было связано с ним. — Я сниму для нас отдельную столовую, — решил он.

Было что-то странное в том, что, чем больше времени Валентин проводил с Нелл, тем сильнее он желал быть с ней. Обычно после свидания с женщиной он даже не проводил с ней всю ночь. Однако с Элинор это был не просто секс, хотя он и находил девушку очень возбуждающей. Нет, он получал удовольствие, просто находясь рядом с ней. Его отец, вероятно, переворачивается в своей могиле — но с другой стороны, его отец спал со слишком многими женщинами, а затем умер слепым и сумасшедшим. И маркиз вовсе не хотел следовать этому примеру. Больше не хотел.

Хозяин гостиницы проводил их в небольшую отдельную комнату со столом и шипящим камином.

— Я вернусь к вам через минуту, милорд, — проговорил он через кудрявую до невозможности бороду. — Почтовая карета отправляется, и я должен усадить в нее пассажиров.

— Просто пришлите нам чай для начала, — согласился Валентин, кивнув. — И мы подождем завтрак.

— Да, милорд.

— Он весьма странно посмотрел на меня, — заметила Элинор, потягиваясь, как только дверь закрылась.

В венах Валентина разгорался огонь, когда он смотрел на нее. Никто другой не получит эту женщину — даже на одну минуту или на промелькнувшую мысль. Наконец-то он сделал правильную вещь и, как он надеялся, для них обоих.