Сьюзен Кэррол - Куртизанка

— Может, тебе уже достаточно на сегодня? — Она осторожно попыталась вразумить свою подругу.

Касс нахмурилась, попыталась оттолкнуть руку Габриэль, но девушка крепко удерживала бутылку в своих руках.

— Пожалуйста, Касс. Ты же сама говорила, насколько опасно взывать к миру мертвых. Может, лучше будет твердо владеть собой?

— Я могу вызвать хоть самого дьявола, выпивши или на трезвую голову.

— Это-то меня и беспокоит.

Губы Касс протестующе сомкнулись. Они с Габриэль какое-то время поборолись за бутылку, затем Касс неохотно уступила.

— Думаю, ты права, — проворчала она. — Забери у меня это проклятое пойло и убери его… пока.

Габриэль немного ожила, хотя победа и была относительна, так как бутылка оказалась почти пустой. Она поставила бутылку и наполовину наполненный бокал на полку буфета, все это время с тревогой наблюдая за Касс.

— Вернись к буфету и отыщи большую медную чашу и черную свечу. Наполни чашу водой. Зажги свечу, а затем поставь и то и другое на стол. Погаси факелы и сядь на свое место напротив меня.

Габриэль поспешно исполняла все распоряжения Касс, кровь пульсировала в ее венах. Вскоре все факелы были погашены и все, о чем просила Касс, поставлено на стол. Черная восковая свеча стояла точно в центре стола и горела с какой-то необычной яркостью. Маленькое, яркое пламя плясало на поверхности воды в медной чаше и неестественным белым свечением отражалось на лице Кассандры Лассель.

— Дай мне свою руку, — скомандовала женщина.

После того как она убедилась, что Касс с невероятной легкостью способна вырывать у нее самые сокровенные тайны, Габриэль не очень-то хотелось выполнить ее просьбу. Но стоило Касс нетерпеливо протянуть ей руку, как Габриэль робко ухватилась за нее. Но девушка так и не смогла унять дрожь. Пальцы Касс были холодными и сухими.

— А теперь что? — шепотом спросила Габриэль.

— Ничего. Сиди тихо и не шевелись. И ни при каких обстоятельствах не нарушай связь наших рук во время колдовства.

Габриэль с сомнением посмотрела на медную чашу с водой и зажженную свечу. Слишком уж все просто, если им предстоит вызвать умершего из царства теней. Даже если свеча и черная.

— И больше ничего не нужно, кроме этой чаши и свечи? — удивилась она. — Ни зелья, ни… ну чего-нибудь еще?

— Зелья? — Рот Касс презрительно скривился. — Может, другим ведьмам и нужно какое-то жалкое варево, но я обладаю естественной близостью к миру мертвых.

Когда Касс с закрытыми глазами откинула назад голову, Габриэль задержала дыхание, ожидая от нее каких-то заклинаний, магических слов, которые вернут ей Реми.

Но бесконечно длинные мгновения истекли, а женщина просто сидела на своем месте, не двигаясь, не издавая ни звука. Терпение никогда не относилось к числу достоинств Габриэль. Она со все возрастающим беспокойством наблюдала, как стекал воск по бокам черной свечи.

— Проклятие!

Габриэль вздрогнула. Касс обмякла, сжимавшие руку Габриэль пальцы разжались, глаза женщины широко раскрылись, а губы выдавили с раздражением:

— Не будешь ли ты столь любезна сосредоточиться? Никак не попаду куда надо.

— Извини.

Габриэль постаралась сохранять спокойствие. Но Касс продолжала жаловаться:

— Не получается. Ты должна дать мне что-нибудь еще, иначе я не смогу продолжить.

— Но у меня больше ничего не осталось от Реми.

— Тогда дай мне воспоминания о нем.

— Как же ты себе это представляешь? — запротестовала Габриэль. — Я даже не знаю, что ты под этим подразумеваешь.

— Закрой глаза и сосредоточься, — рассвирепела Касс. — Вспомни, как ты была с Реми. Только не в момент жуткой опасности или волнения. Просто какой-нибудь спокойный момент.

Словно повинуясь чужой воле, перед мысленным взором Габриэль всплыл полдень, когда Реми наконец достаточно поправился, чтобы подняться с кровати, и она убедила его убежать из дома в лес, начинавшийся сразу за Бель-Хейвен.

Прохладная трава чуть покалывала босые ноги Габриэль, солнце согревало ее, но не так горячо, как рука Реми, зажатая в ее ладони.

У Габриэль сдавило грудь, настолько явственно в тот момент предстал перед ней Реми. Он улыбался ей, и его усталые карие глаза нежно светились из-под густых черных ресниц, а мягкие и нежные губы неестественно контрастировали с жесткими складками вокруг рта и морщинами, которыми годы и перенесенные лишения испещрили его лицо.

У Реми была на редкость славная улыбка для мужчины — немного задумчивая, немного стеснительная. Ей невозможно было сопротивляться, тем более что он…

«Нет». Глаза Габриэль раскрылись, горло перехватило от знакомой горечи.

— Не могу, — прохрипела она.

— Можешь, можешь, — успокаивала ее Кассандра, продолжая методично и нежно поглаживать руку Габриэль. — Надо, если ты все еще хочешь увидеть Реми. Только во всем слушайся меня, и я благополучно проведу тебя.

Габриэль вздохнула, не желая возвращаться в тот августовский день. Последний день, проведенный с Реми, перед тем как он покинул остров Фэр и отправился навстречу своей гибели.

Но, как только она опять подпала под гипнотическое тепло (действие голоса Кассандры, усыплявшего ее), Габриэль закрыла глаза и стала страстно будить воспоминания о том дне на берегу реки.

— Реми… — сдавленный голос произнес это имя так горестно, как будто оно вырывалось из самого сердца Габриэль.

Но то был голос Касс. Габриэль открыла глаза и тревожно посмотрела в сторону другой женщины.

— Реми, — снова пробормотала Касс. Ее голова была откинута назад. Сильные переживания отражались на лице. Только что оно озарялось мечтательной улыбка, но уже в следующий момент губы смыкались в отчаянии.

Все выглядело так, будто… будто Касс отбирала у Габриэль воспоминания о Реми, отбирала кончиками своих пальцев.

Девушка инстинктивно попыталась высвободить свою руку, но рука женщины мертвой хваткой вцепилась в запястье, как железные кандалы. Голова Касс рванулась вперед, и Габриэль оставила свое намерение, словно охваченная параличом, в ужасе наблюдая, как Касс меняется у нее на глазах.

Исчезла нетрезвая женщина, исчезла поблекшая отшельница. Касс расправила плечи и выгнула шею, она даже как будто бы подросла, окрепла и стала походить на некую волшебницу из старинных легенд — Цирцею или Моргану ле Фей.

В омуте яркого белого света свечи кожа ее казалась прозрачной и сильно контрастировала с кроваво-красным цветом ее платья и волосами цвета черного дерева. Пламя свечи светящимися точками отражалось в ее темных глазах, колючих и холодных, как далекие звезды.