Жюльетта Бенцони - Ожерелье Монтессумы

— О боги Анауатля! — простонала донья Луиза, закрывая глаза, из которых катились слезы. — Сжальтесь над той, которая вам служит!

Альдо и Адальбер разделяли ее тревогу. Морозини вспомнились слова из последнего письма Жиля: «Береги ее…» Но он был бессилен, так как знал: охранники, которые держат их на мушке, непременно выстрелят, стоит им с Адальбером лишь пошевелиться. При этом пули могут задеть и донью Луизу. Она поняла его сомнения:

— Не думайте обо мне, если хотите бежать…

Дверь за Солманским захлопнулась, мужчины обменялись взглядами.

— Я рискну, — прошептал Адальбер на ухо Альдо. — У тебя жена и дети… Дайте мне нож, донья Луиза! — Нет, не шевелитесь! Смотрите! — сказал Альдо. Под прикрытием галереи неслышным шагом двигались двое мужчин. Без сомнения, они вышли из кухни. У одного был пистолет, у другого — винчестер. Последний был крестьянином лет шестидесяти, а другим — не кто иной, как Фожье-Лассань. Охрана Солманского их не заметила. Нежданных спасителей надо было предупредить. Но как же это сделать? И в эту секунду из комнаты Изабеллы раздался крик Он был таким громким, таким отчаянным, что все невольно повернули голову. Мгновенно освободившись от веревок, Адальбер опрокинул тяжелое кресло, в котором сидела старая мексиканка. Она упала вниз головой, но зато оказалась под защитой массивного дубового сиденья. Археолог рванулся под галерею. Один из охранников выстрелил, и Альдо, стряхнув путы, в ту же секунду оказался рядом с другом.

— Скорее в спальню, Франсуа! Изабелла там с…

Залп оборвал его на полуслове, и почти сразу же раздался второй. Выстрел из винчестера уложил одного из охранников. Но он привлек внимание тех, кто следил за окнами, и началась перестрелка. К счастью, Альдо удалось вернуть свой револьвер, а Адальбер вынул оружие из носка. Подкрепление пришло со стороны кухни. Зал наполнился дымом, и уже было непонятно, на чьей стороне перевес. И тут кто-то выхватил из камина горящее полено и поджег сначала шторы, а затем и одно из кресел.

— Донья Луиза! — воскликнул Альдо. — Ее надо вытащить оттуда!

Опрокинутое громоздкое кресло, служившее укрытием для старой женщины, оказалось совсем рядом с пламенем. Пряди волос, которые Солманский привязал к резной спинке, не позволяли ей двигаться. Альдо для начала оттащил кресло за колонну и стал искать то, чем можно было отрезать запутавшиеся волосы. Неожиданно перед его глазами оказались ножницы.

— Это должно вам пригодиться, — посоветовала ему канонисса де Сент-Адур.

Морозини никогда раньше с ней не встречался и теперь оглядывал ее с изумлением. Человек в крестьянском костюме говорил тоном великосветской дамы, и это могло сбить с толку кого угодно. Но князь быстро сориентировался:

— Прошу прощения, мадам, но что вы делаете в этом вертепе?

— Я — главарь контрабандистов, а один из моих друзей сейчас наводит порядок в парке… Ну-ка, отдайте мне ножницы! Вы их держите так, словно собрались стричь овцу.

Канонисса очень осторожно обрезала пряди седых волос, запутавшиеся в резных деревянных украшениях.

— Идите и посмотрите, что делается наверху, — сказала Приска. — Дамой я займусь сама, а потом мы отвезем ее ко мне…

Альдо бегом поднялся по лестнице и присоединился к Адальберу стоявшему перед открытой дверью, которую охраняли двое мужчин в баскских беретах.

— Смотри! — прошептал археолог. — Эту картину я не скоро забуду.

Альдо согласился с ним. На кровати в разорванном платье рыдала привязанная Изабелла. На полу лежало безжизненное тело последнего из Солманских, а перед ним стоял Франсуа-Жиль Фожье-Лассань, заместитель прокурора республики, и смотрел на него невидящими глазами. Он все еще держал в руке револьвер, из которого убил негодяя…

Не говоря ни слова, Адальбер отобрал у него оружие, тщательно протер его носовым платком и крепко сжал своими пальцами, оставляя новые отпечатки.

— Я ничем не рискую, — пояснил он Альдо. — И у меня в арьергарде Ланглуа. А что будет делать этот юнец, жертва собственных чувств? Я уже сейчас вижу заголовки в газетах: «Прокурор республики расправился с убийцей своего отца…»

— Не стоит преувеличивать. Они напишут «своего крестного».

— Наверняка найдется тот, кто докопается до истины… И он же наследует все имущество Вобрена… В любом случае, на его карьере можно будет поставить крест. Особенно в Лионе!

— В этом его надо будет еще убедить. Он отличается совершенно неуместным правдолюбием…

— Это пройдет. Ведь он совсем не глуп…

Все объяснения Альдо получил позже, после обязательного визита жандармов и судебного следователя из Байонны. Но до этого основная часть контрабандистов — участников сражения успела раствориться в ночи. Остались только виконтесса де Сент-Адур и ее хорошие знакомые, пришедшие по «зову сердца» на помощь старому другу, который оказался в опасности. Эта опасность получила истинное подтверждение, когда в погребах нашли трупы Мигеля Ольмедо де Кирога и неизвестного гангстера из Нью-Йорка, а также полуживого от ужаса Алкида Трюшона из агентства «Слышащий глаз». Американцев, уцелевших после боя, арестовали.

Обстоятельный разговор состоялся за чашкой кофе у пылающего камина в гостиной замка Сент-Адур после того, как Онорина уложила в постель двух мексиканок, совершенно выбившихся из сил. Тело Мигеля, найденное в подвалах Ургаррена, стало для них последним испытанием, и женщины с благодарностью воспользовались гостеприимством своего главного спасителя. Альдо — египтолог был посвящен в план заранее — к своему огромному изумлению узнал, что главарем контрабандистов, столь кстати появившихся этой трагической ночью, была канонисса Приска де Сент-Адур. Она все объяснила без околичностей:

— В течение всего года налоговая инспекция вашей проклятой Республики мучает нас, аграриев. Надо же нам как-то зарабатывать. Если не считать жандармов, которые предпочитают оставаться дома, а не скакать ночью по горам, и редких самозванцев, столь удобных для осведомителей, весь край в моем распоряжении.

Мари-Анжелин давилась хохотом, а тетушка Амели восприняла новость без большого удивления. Услышанное даже позабавило ее. Поведение кузины ее больше не изумляло и, за исключением некоторых моментов, это рискованное дело показалось ей вполне удачным.

— В нашей семье встречались и военачальники, и авантюристы, и великие кокотки. Была даже одна фаворитка короля. И один святой! Но канонисса, ставшая главарем банды, — это что-то небывалое!

Адальбер первым узнал секрет канониссы. В тот вечер, когда он приехал на ужин, Приска выбрала удачный момент и поговорила с ним наедине. Она потребовала, чтобы археолог держал ее в курсе событий, но об их уговоре никому не рассказывал.