Летящий ястреб, рыжая лиса - Мурзель

— В чем?

— Мы не можем обнародовать эти документы.

— Почему?

— Даже если отбросить вероятность того, что они попадут не в те руки… Ты помнишь, что было в отчете?

— Что?

— То, что на Вороньем Хребте, возможно, есть золото. Если это просочится в газеты… Представляешь, что начнется?

— Золотая лихорадка?

— Угу. — Брайан хмуро кивнул. — И тогда пиши пропало. Выйдет та же хрень, что и с Черными Холмами.

История Черных Холмов прогремела на всю Америку несколько лет назад. Эти холмы принадлежали индейцам, и правительство Соединенных Штатов само подписало с ними «нерушимый» договор, обязуясь никогда не претендовать на эти территории. Однако вскоре там нашли золото, и государственные чиновники, как впрочем и всегда, с легкостью забыли свои обещания. Вначале попытались выкупить землю за бесценок, а когда индейцы отказались ее продавать — натравили на них армию. Кэтрин даже сама видела в Каспере, как кавалькада синих мундиров с пылью и грохотом скакала по мосту через Норт-Платт.

Война за Черные Холмы продолжалась с переменным успехом и три года назад закончилась разгромом индейцев, после чего им пришлось переселиться в бесплодные резервации… Так и сейчас — если действовать грубо, можно лишь навредить.

— Ты прав. Но что нам делать? — спросила Кэтрин.

Брайан вздохнул.

— Видимо, ничего не остается, как договариваться с Вудвиллом напрямую.

— Договариваться с этим сукиным сыном? — ужаснулась она.

— Пригрозить, что если он не изменит маршрут, то мы опубликуем отчет. Главное, чтобы он не догадался, что это блеф.

— А если он откажется?

Брайан щелчком пальцев сбил с края вазочки настырную осу, которая пыталась полакомиться мороженым.

— Тогда и будем думать, что делать дальше, — сказал он.

Кэтрин вспомнила Вудвилла, его напыщенную самодовольную рожу, холодные пустые глаза, и к горлу подкатила тошнота.

— Мне это не нравится! — упрямо заявила она. — Что, если этот скользкий червяк прикажет тебя схватить?

— Не бойся, Кэт, я буду начеку.

— Но как ты вообще собираешься вызвать его на разговор?

— Дай подумать… — Брайан почесал затылок. — Для начала отправлю ему письмо. Напишу, что документы у меня, и я готов обсудить условия, при которых они не попадут в лапы газетчиков.

— А потом?

— Потом встречусь с ним где-нибудь на нейтральной территории и потребую изменить маршрут.

— Но тебе вовсе не обязательно видеться с ним лично, — возразила Кэтрин. — Все требования можно изложить в письме.

Брайан задумался, машинально соскребая остатки мороженого со стенок вазочки.

— Может ты и права, — наконец сказал он. — Не стоит лишний раз соваться аллигатору в пасть. Правда, в таком случае письмо должно быть чертовски убедительным. Нужно дать понять, что документы действительно у меня. Может, отправить ему какую-нибудь незначительную бумажку из общей кучи?

— Можно, — кивнула Кэтрин.

Ее взгляд, бесцельно блуждающий по оживленной улице, зацепился за набитый вагон конного трамвая, который тянула по рельсам пара гнедых лошадей. Когда вагон с грохотом проехал дальше, глазам открылась вывеска на одном из домов: «Портретное фотоателье».

Кэтрин осенило.

— А что, если сфотографировать эти документы и послать ему фотографию в доказательство того, что оригиналы у нас? — предложила она.

Пару секунд Брайан недоуменно смотрел на нее, а затем притянул к себе и чмокнул в щеку.

— Отличная мысль, Лисичка! Ты у меня просто кладезь ценных идей!

Кэтрин довольно улыбнулась, собрала ложечкой клубничный сироп, в который превратилось растаявшее мороженое, и сунула ее в рот. Брайан расплатился с официантом, и они отправились в «Прекрасную Елену» за документами.

Глава 28

Студия, расположенная в мансарде трехэтажного дома, была залита светом из высоких окон и застекленного потолка. В воздухе пахло пылью и химикатами. Кэтрин с любопытством огляделась по сторонам.

Посреди помещения на треноге стояла камера с «гармошкой», накрытая черной тканью. Натянутое напротив нее полотнище изображало поросшую кактусами пустыню. На стенах красовалось множество фотографий — нарядные дамы, элегантные джентльмены и дружные семьи, позирующие на фоне греческих развалин, джунглей или дворцов. Когда Кэтрин первый и единственный раз снималась у бродячего фотографа, позади нее висела всего лишь белая простыня.

— Давай сфотографируемся вместе! — неожиданно для себя самой предложила она.

Брайан чуть удивленно посмотрел на нее.

— А почему бы и нет? — Его губы дрогнули в легкой улыбке. — Вот станем старыми и сморщенными, и будем любоваться на то, какими мы были молодыми и красивыми.

Встретить старость вместе… От этой мысли у Кэтрин стало теплей на душе, но тут в ее мечтания вторгся жизнерадостный баритон:

— Бонжур, мадам! Бонжур, месье! Чего изволите? Портрет — одиночный, семейный, кабинетный? Визитные карточки?

Оглянувшись, Кэтрин увидела у боковой двери невысокого мужчину с тонкими усиками, пухленького и румяного, как сдобная булочка.

— Мы бы хотели совместный портрет и… — начал было Брайан, но тут фотограф вытаращил на него блестящие черные глаза.

— Ах! Мон ами! Какой образ! Какая фактура! Вы, должно быть, индеец? — нещадно картавя завопил он. — Шарман! Формидабль! Вам нужно обязательно надеть головной убор! Погодите! Одну минуту!

Брайан не успел и глазом моргнуть, как невесть откуда появился ворох перьев, который в следующую секунду уже красовался на его голове. Белые перья с черными кончиками пышным веером раскинулись вокруг лица, придавая Брайану сходство с индейским вождем.

— Шарман! Сюперб! Аттрактиф! — восторженно защебетал фотограф, но в следующий момент Брайан стащил венец с головы и всучил ему обратно.

— Заберите это! — буркнул он.

— Почему? Тебе идет! — сказала Кэтрин, с улыбкой наблюдая за этой сценой.

— Мадмуазель права! Вам очень идет! — заголосил француз, пытаясь снова напялить на Брайана головной убор.

— Хватит! — рявкнул тот. — Мы здесь по делу!

Если фотограф и обиделся, то вида не подал, и, когда Брайан показал ему документы и объяснил, чего хочет, с пониманием кивнул.

Брайан встал перед камерой и взял в руки бумаги, так, чтобы был виден заголовок отчета, письмо Зильберштейна, где тот возражает против строительства