Фрейлина - Тамара Шатохина

Медленно встав, Константин притянул мою руку к глазам, приложил к своей щеке… прикрыв глаза, задумался.

— Костя… Константин Николаевич, это… — давилась я словами, не представляя, что и как сказать. Вся моя смелость и даже наглость куда-то делись. Сейчас я была юной и потерянной… нет — уже насмерть убитой Таей.

— Понимаю, — отмер наконец Константин, — это отец.

— Нет, все не совсем так — он просто ускорил…

— Да, конечно… Когда это случилось, кто муж, Таис? Это ведь тоже решаемо и очень быстро решаемо.

Слушая глухой решительный голос, я внутренне готовилась пробить дно. Падать все еще было куда.

— Это хороший человек, который помог мне, Константин Николаевич. Брак фиктивный и не предполагает близости меж нами. И еще я скажу сейчас… то, что заставит вас пожалеть об этом вечере и своих Словах. Такое понятие… согрешить по неведению, оно существует — такая… реальность. Я не знала, как устроен мужчина и не понимала, что со мной делают… Не стану больше оправдываться — не за что! — выпрямилась я, расправляя плечи: — Я узнала только на днях — будет ребенок, и Фредерик Август согласился стать ему отцом. Это все и… я, пожалуй, пойду… уже, — давилась я слезами, сгорая от дикого стыда.

— Столько препятствий… — прошептал он, удерживая меня за руку: — Здесь нужно думать.

— Здесь придется смириться. Но если вам…

— Тебе… говори мне «ты», — попросил он.

— … станет хоть немного легче — это мой первый поцелуй, и я буду верна тебе — обещаю. Ревновать нет смысла, злиться на принца тоже. Вам с отцом нельзя ссориться, он ничего не знает о моем грехе — я подала прошение на брак, и он даже взял на себя все траты. И будущая война… ты единственный, кто сможет… сумеет…

— Опять ты за свое? — грустно улыбнулся Костя.

— И всегда буду, — упрямо тряхнула я головой.

— Еще раз… только один, — притянул он меня к себе.

Я не знаю, сколько мы еще целовались бы, но на плечи мне капнуло… и еще раз…

В домик заходила, как пьяная — почти ничего не видя и не замечая. Прислушиваясь к глухому топоту конских копыт, удаляющемуся в сторону Александрии.

Сев на постель, дала возможность горничной пройти и снять салфетку с давно остывшего ужина.

— Холодным придется есть, — протянула она с сожалением, отводя взгляд.

— Ничего не было, Ирма, я знаю свое место. Скажи Марии Дмитриевне — не было ничего и не будет, — прошептала, нечаянно облизнув губы. Показалось, наверное… но они были чуточку солеными, как ветер Балтики.

— Меня никто не искал — маменька, муж?

— Елизавета Якобовна нашла вам прислугу в дорогу, она будет к завтрашнему дню. Вот записка — маменька ваша тоже обещается быть с утра.

— Ага, ладно тогда. Давай поем и будем спать. И ты устала сегодня, и я… так устала, Ирма! — и не сдержалась, заплакала.

Он даже не искал меня. Что же я наделала? Куда так спешила?

А — нет… все очень даже правильно.

Но как же мне хорошо было, Господи… и как же хорошо продолжает быть сейчас!

Глава 33

Непогода с моросью продолжалась и утром. И все-таки этот дождь был летним, в осенний сплин не тащил. Наоборот — картина за окном воспринималась благостно: Финский кутался в дождевой туман, заботливо пряча корабли в ожидании солнца, мокрый парк за окном притих, упиваясь прохладной влагой…

А для меня солнце уже взошло, согревая изнутри и заставляя светиться — зеркало отражало совсем другого человека. Первый раз я любовалась собой, внимательно разглядывая Таины черты. Старалась понять, что ему понравилось больше всего. Радовалась, что нравится.

Прикрыв глаза, трогала губы… вспоминала. И благодарила — и мир наш, и время это, и Бога.

Будь у меня хоть какой-то жизненный выбор и тогда чувство, которое только-только… но так мощно родилось, стало бы пыткой, сплошным страданием. Сейчас же я наслаждалась им.

Неожиданно жизнь преподнесла драгоценный подарок, и я видела в нем совершенно новый, светлый и даже возвышенный смысл. И, как никто другой, наверное, понимала сейчас Ольгу.

Огромная духовная ценность внутри давала силы не просто жить дальше, но жить счастливо. Сейчас казалось — я излучаю собой это счастье, как мощный прожектор… может, даже питая им эфир. Если так, то он просто шиковал сейчас, кайфовал безбожно.

— Таисия Алексеевна, к вам… ваш супруг — с визитом, — чуть запнувшись, доложила Ирма на немецком.

— И ты держишь его за порогом в ожидании моего разрешения? — рассмеялась я, — проси тогда.

Надо же… целый церемониал.

— Доброго утра, Таис, — встал в дверях Фредерик, — вчера не представилось возможности говорить с вами…

— Присаживайтесь, вон там табурет — все не стоя, — решилась я, чувствуя сейчас, что люблю весь мир. Хотелось, чтобы всем было так же хорошо, как мне сейчас — ему в том числе. Хороший же мужик, ну — слегка обидчивый, немного свин… Так у кого их нет — недостатков?

— И простите меня, Фредерик, кажется в записке я позволила себе вольность, на которую не имела права. Но все равно вы не отступили от нашего уговора, и я благодарна за это. Простите еще раз — больше я не позволю себе лезть в ваши личные дела.

Замерший у двери муж отмер по окончании моей тирады. Быстро окинув взглядом тесную каморку, положил на кровать большую плоскую штуку, обернутую плотной бумагой… присел на табурет и внимательно вгляделся в мое лицо. Скупо улыбнулся.

— Я рад, что вы хорошо отдохнули, это требовалось. Не стал будить поутру… ваша матушка требовала вашего присутствия, да и… еще на памяти случай, когда морская качка вызвала тяжелый отклик в женщине, ожидавшей ребенка. Я не стал рисковать. К тому же и складывалось одно к одному… Но я не за этим к вам!

— Благодарю вас за заботу, — пробормотала я, заново осмысливая… и извиняясь еще раз — мысленно.

— Это моя обязанность, — будто отмахнулся он, — сегодня вечером Их королевские высочества дают малый прием в нашу честь — на утро мною уже заказан дорожный экипаж. Этот вечер не требует каких-то особых приготовлений — будет лишь несколько человек, и все-таки… Сейчас вам требуется поддерживать несколько иной уровень, уже как замужней