Фрейлина - Тамара Шатохина

Я и сама, честно говоря, себе удивлялась. Раньше в настолько спонтанных действиях замечена не была. Так то ж — раньше… Сейчас же, чем больше думала, тем больше это предложение нравилось мне самой.

— Одолжи мне его, будь добр. И задание для тебя — весьма срочное и обязательное. Сей день у тебя на него есть и завтрашний. За это время нужно найти здесь или в Санкт-Петербурге дом Барятинских и узнать, где находится сейчас князь Александр… по батюшке не знаю — уточнись там. Он молод, военный. Вряд ли их там куча…

— Будет сделано, барышня, срок разумный. Найду я его и что делать дальше?

— Передашь письмо с приглашением на мое венчание. Князь моя кровная родня. Дождись ответа. На все это придется тратить твой золотой, но я обязуюсь в течении пары дней вернуть его тебе — не переживай. Все действия, Илья Ильич, на твое разумное усмотрение. Но помни одно — для меня это важно. Благодарна буду, если возьмешься и отблагодарю за это отдельно… Если не уложишься в сроки, все равно дождись и письмо отдай. Если князь отъехал далеко, узнай адрес и отправь тогда письмо почтой. Главное, чтобы оно попало в руки. И еще одно… подожди здесь, пожалуйста…

Через пару минут я писала еще одно письмо. Или скорее — записку:

'Дорогой жених! Фредерик!

Благодарю вас за великолепный подарок. Веер бесподобен, подобного аксессуара такой красоты я еще не видела. И, поскольку уже знаю традиции вашей родины, касающиеся короткой помолвки, позволю себе дерзость…

Надеюсь, вы мне ее простите. В любом случае, у вас есть право отказать мне в этой просьбе.

А прошу я у вас очень многого…

Хотелось бы видеть вас на венчании в прическе a la Romanov. Это мужская стрижка императорской семьи. Я будто вижу вас в ней и при этом вы выигрываете. Мне кажется, короткий волос гораздо больше пойдет не только вашему лицу, но и мундиру.

Прошу прощения, возможно это не совсем в традициях — просить подарок. Но я посмела, потому что уже доверяю вам и вашей доброте ко мне.

Таис.'

Где-то так… Опять же — попытка не пытка.

Отправив Илью по адресам, я немного повоевала с Ирмой за право сохранить свою прическу.

— Но так будет не сложить их, Таисия Алексеевна! — удивилась она.

— Я никогда не стану делать букли на сахаре. И еще неизвестно, что за помощница мне достанется в Штутгарте, вряд ли такая умелая, как ты, Ирма. Так хоть косу сама сплету… Обрезать никогда не поздно.

Правда, совсем немного волосы мы все же укоротили — теперь они доставали только до пояса, а коса получалась и того короче.

А дальше я ела и отсыпалась.

Никто меня не искал, никому я не была нужна.

Ни по поводу угроз со стороны Великобритании, ни по поводу создания электромобиля. С ним я несколько поторопилась — каюсь. Просто мой ни разу не заточенный на точные науки мозг трудно осознавал другие способы применения эфира. Собственно — того же электричества. Стиральная машина, утюг?.. В голову пришло то, что пришло… вспомнилось на тот момент. Я действительно не готовилась к спичу.

И ни разу не соврала Ольге — я готова иметь и вести дом вместе с Фредериком и для него. Но в первую очередь — для ребенка. Странно положительное для беременной состояние продолжалось. Я даже соплей не заработала, промерзнув на ветру с Финского — смолянки и правда отличались крепким здоровьем и закалкой.

Иметь крепкое здоровье здесь важно, очень. И чем больше я об этом думала, тем страшнее мне становилось. Если уж царевны умирали родами… а к их услугам были лучшие медики. Правда то, насколько они лучшие, в свою очередь внушало еще большее опасение.

Ольга увезет с собой в Штутгарт кроме прислуги, еще и священника, своего духовника, который будет оставаться там с ней до последнего. Так почему бы и не… Петра Пантелеймоновича? Это даже важнее — с моей точки зрения. Можно заинтересовать его тем же Тюбингемским университетом с его медицинской кафедрой. Осторожно внушить и грамотно провести идею полезности стерилизации и общей гигиены.

А, чего доброго, и изобрести вместе с ним пенициллин. Это достояние цивилизации, никто его не станет утаивать, даже если первые образцы получат и испытают в Германии. А если попытаются утаить, введу в обиход такое понятие, как промышленный шпионаж.

Здесь, в России, даже пытаться протолкнуть идею бесполезно — затопчут. Нет пророка в своем отечестве, как известно. И этому полно примеров.

Время внушить необходимость в личном враче у меня еще было. Да и Ольга отчалит в неметчину ближе к осени… засыпала я, нащупав очередные глобальные цели на будущее и экономя силы на завтра.

Судя по словам горничной, они мне ой, как понадобятся.

Глава 31

Рано утром мы вместе с Ирмой пошли на службу в городской храм, там я исповедалась и причастилась. Честно призналась, что будущим браком прикрываю грех. Получила отпущение и наказ каждый день в течении полугода, кроме основных молитв, трижды читать еще и молитву в блудной брани всем святым и бесплотным Небесным Силам.

Возвращались мы, когда утро уже превратилось в день и по Дворцовой площади шустро сновал или собирался кучками разношерстный народ. Настроение, накрывшее в храме, продолжалось и по площади я шла, опустив глаза и не сняв платка. Исповедь получилась формальной, но только за это я и чувствовала вину. Всю службу молилась о Тае.

Позавтракав, подняла на колени знакомого уже кота и села переписать нужную молитву со старославянского на удобочитаемый. Выучить текст в том виде, как он написан, было совершенно нереально.

Чуть позже принесли очередной подарок от жениха. Это была шаль, но не тонкая кашмирская, а больше похожая на плед и очень теплая — с завитками пуха и объемной вышивкой серебряным шнуром и такими же тяжелыми кистями на концах. Красивая… запросто подошла бы и Снежной королеве.

Я задумчиво отложила ее, стараясь понять причину совсем упавшего настроения.

Ни слова, ни полслова… Будто и не писала я той записки. Вместо ответа — любого: отказа, согласия, с юмором — на что я больше всего и надеялась, но готова была подхватить и развивать любой формат общения… здесь был просто очередной формальный подарок.

И в свете холодного молчания жениха выглядела я сейчас предельно глупо. Почему я так чувствую?.. — копалась я в себе.

Расстались мы с