Лариса Шкатула - Дар юной княжны

— Он догонит нас, — говорила Катерина, — при первой же возможности. Одному всегда легче бежать. Скажи, Герась!

Атлет хмуро кивал, подчеркнуто внимательно глядел на дорогу. На деле же чувствовал себя муторно: на его плечи легла забота о женщинах и ребенке. А ну как и его за дезертирство к ответу призовут, кто о них позаботится? Он уже и забыл о своей пресловутой справке, освобождающей от воинской службы, о шраме, уродующем ладонь, но подтверждающем его увечность: в его голову стал закрадываться страх, который, как известно, плохой утешитель.

Дорога неожиданно раздвоилась. Герасим, помедлив, свернул на проселочную: она вилась меж полей и казалась странно мирной и тихой.

Версту спустя возница воочию увидел обманчивость первого впечатления. По всему было видно: недавно здесь шел бой. Чернели свежей землей воронки, кое-где лежали полураздетые трупы, над которыми уже начало кружиться воронье.

Кара ускорила шаг, как будто и её пугали эти приметы смерти. Вдруг лошадь шарахнулась в сторону, потому что из-под земли, — Герасим сразу понял, что из воронки, — стали вылезать две фигуры: мужская и женская. Алька вскрикнул и прижался к нему. Герасим остановил повозку. Люди осторожно приблизились.

— Яки молоденьки! — удивленно шепнула Катерина.

Парню и вправду на вид было не больше семнадцати-восемнадцати лет. Девушка смотрелась и вовсе девчонкой с пронзительно синими глазами на бледном лице.

— Откуда, куда? — спросил Герасим, пока парень решал что-то про себя, совсем по-деревенски разглядывая их повозку. Сумей бывший моряк прочесть его мысли, он не поверил бы очевидному: парень — а это был Янек, — ждал, не зазвонит ли, как он сам себе говорил, в его голове — осторожно, зло! Но никакой опасности в повозке не чувствовалось.

А девушка, уловив его нерешительность, сама шагнула вперед.

— Нам все равно — куда, лишь бы подальше отсюда! У нас нет денег, чтобы заплатить, но если вы возьмете хлебом или салом…

— Возьмем, — вмешалась Катерина, решив, что взаимное оглядывание затянулось, в то время как нужно побыстрее убираться с этого проклятого места. Ей казалось, что трупы уже начали смердеть, и этот запах смерти был невыносим. Герасим подал девушке руку, а Ян приготовился поддержать, но она сама ловко запрыгнула в повозку, следом забрался её товарищ.

Беглецы тронулись в путь.

— От кого ж это вы в яме прятались? — ехидно спросил Алька, которому уже надоела напряженная обстановка, и эти, как он считал, вконец запуганные взрослые. Эх, был бы жив папка! Он бы рассказал что-нибудь смешное, расшевелил их, растормошил… Чем дальше уходил в прошлое день смерти отца, тем охотней идеализировал его Алька.

Теперь мальчику казалось, что на его папке держался весь мир, что он мог выпутаться из любой ситуации, что он был самым-самым… Он тосковал по умершему отцу.

— От кого спрятались? Да от всех, — доверчиво, как взрослому, стала рассказывать ему Марго. — Думали, мы в эту воронку на минутку спрыгнем, а пришлось просидеть несколько часов. Такого навидались, — на всю жизнь вспоминать хватит! Друг за другом гоняются, убивают — ради чего? Разве на земле всем места мало? Мама моя говорила: на чужом несчастье своего счастья не построишь. А тут как — чем больше людей убьешь, тем счастливее будешь?.. Какую картину мы странную видели. За одной тачанкой гнался, наверное, целый отряд. Пожилой цыган лошадей нахлестывает, а двое цыган помоложе, но вроде на одно лицо, преследователей из пулемета поливают. Никогда прежде не видела цыган в военной форме, а эти молодые были так же одеты, что и те, их догонявшие. Вот загадка!

— А не наша ли это была тачанка? — предположил Алька.

— Никакой загадки не вижу, — подтвердил Герасим, — конечно, наша. А иначе, для чего было вожаку с нами меняться? Сыновей от деникинцев вызволял.

Марго из их высказываний поняла далеко не все, но решила при случае расспросить их поподробнее.

— Как вас звать, ребятки? — спрашивала их тем временем Катерина.

— Марго. Марина. А это Ян — мой муж.

— Муж? — удивилась молчавшая до того Ольга. — Ты же совсем девочка.

— Вовсе я не девочка, — обиделась Марго. — Мне на Троицу шестнадцать исполнилось. И, думаю, я не намного младше вас.

Ольга только собралась ответить, как с прилегающей дороги они услышали конский топот, и вскоре показались три всадника в черных бурках, одинаково бородатые и оттого странно зловещие.

— Сто-о-ой! — закричал один из них.

— Не останавливайся! — в один голос закричали Ольга и Ян и удивленно переглянулись: предчувствие повышенной опасности охватило их одновременно.

От их крика Герасим встрепенулся и изо всех сил хлестнул Кару кнутом. Лошадь резко рванула вперед, и привставшая было Катерина опрокинулась в глубь повозки. Одному богу известно, как ей удалось прицелиться и выстрелить так, что ближайший к ним всадник слетел с коня и грузно хряпнулся на обочину дороги.

Пыл преследователей заметно поугас. Случившееся стерло с их лиц алчную гримасу предчувствия легкой добычи. Следующий выстрел опомнившейся Ольги поставил точку в неприятном эпизоде — под одним из нападавших рухнул и забился в судорогах конь. Третий махнул рукой с зажатой в ней нагайкой, спешился и стал помогать товарищу выбираться из-под упавшей лошади.

Кто были эти люди? Бандиты, промышлявшие на большой дороге? Бойцы какого-нибудь ополчения? Путники отмахнулись от вопросов, предпочитая уверять себя, что опасность, оставшаяся позади — уже не опасность. Герасим продолжал править Карой и при этом бурчал себе под нос:

— Дожил матрос, бабы стреляют, а я только вожжами машу!

Катерина улыбнулась и мягким шлепком прогнала Альку с насиженного места подле возницы: шось затужил её коханый!

Алька не обиделся, он и сам хотел поближе познакомиться с новенькими. Принюхаться, как шутил отец. И он с места в карьер спросил:

— Вы с нами надолго или так, подъехать?

Ян и Марго непонимающе переглянулись.

— Алька хочет знать, — пояснила Ольга, — далеко ли вам добираться? Может, к примеру, в ближайший хутор идете, к родственникам?

— Какие там родственники! — по-бабьи горестно вздохнула Марго. — Сироты мы с Янеком.

— Все мы тут такие. Разве вот у Герасима, — Ольга кивнула на атлета, родители живы, а так… едем — кто куда, по пути представления устраиваем, на хлеб зарабатываем. Друзей по дороге теряем. У Альки отца убили, мужа моего белые забрали. Что с ним будет…

Ольга отвернулась, стесняясь подступивших слез. Алька подозрительно засопел.

— Жалко, что мы для вас — люди неподходящие, — разрядил возникшее напряжение Ян. — Мы с Марийкой ничего в цирковом деле не смыслим.