Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Сама не понимая почему, Катрин повиновалась. Может быть, потому, что оцепенела от ужаса при виде мучительной смерти, выставленной напоказ. Катрин взяла девочку за руку, чтобы помочь ей сесть, и заметив чистое платье, брошенное на скамью, решила одеть ее. В ту же минуту появилась Сара.

— Иди! — проговорила она. — Он заражен, но пока жив. — Вместе с мавританкой, которая уже успела прийти в себя, они вскарабкались по лестнице. Здесь лежал умирающий мужчина: страшные черные пятна покрыли все его тело, под мышкой виднелся огромный вздувшийся черный бубон.

— Этому недолго осталось! — сказала Сара. — Ему уже ничем не поможешь.

— А Арно?

— Ты увидишь. Должна тебя предупредить, кружевница тоже там, но она мертва!

И действительно, первое, что Катрин увидела, входя в комнату своего супруга, — это тело Азалаис. Совершенно голая, с вздувшимся бубоном в правом паху и страдальческим оскалом на лице, она покоилась в массе своих черных волос поперек ступенек, ведущих к господской постели, на которой лежал без сознания Арно.

Катрин бросилась к мужу, склонилась над ним. Сердце ее разрывалось в груди, глаза наполнились слезами. Сначала она не узнала его, так как он был повернут к ней щекой, изуродованной шрамом, протянувшимся от уголка глаза до рта. Арно заметался, и рубец исчез. Больной в расстегнутой, мокрой от пота рубашке, вытянулся, скрестив руки на груди, на испачканной рвотой постели.

Он прерывисто дышал, время от времени покашливая, и дрожал от лихорадки.

Катрин подняла глаза и встретилась взглядом с Сарой. Та стояла у кровати и держала запястье больного, прощупывая его пульс с видом опытного врача.

— Ну что?

Цыганка пожала плечами.

— Ничего не могу сказать. У него учащенный пульс и сильная лихорадка. К тому же он бредит.

Бессвязные, непонятные слова вылетали из уст Арно.

— Что же делать?

— Прежде всего, вынести его из этой комнаты, которую невозможно расчистить. Все запачкано и осквернено. Придется все сжечь!

— Давай перенесем его ко мне. Если туда никто не входил, там должно быть чисто. У тебя есть ключ?

Сара покачала головой.

— Это слишком близко отсюда. Лучше всего отнести его на кухню, там у нас все будет под рукой. В твоей комнате мы возьмем матрасы, одеяла, простыни. В кухне есть парильня, надо вымыть его. Позовем Жосса!

Тот сразу же прибежал. Сара спустилась на кухню, а Жосс с Катрин пошли к ней в комнату, чтобы взять все необходимое. В апартаменты молодой женщины действительно никто не входил, и ее вещи были в идеальном порядке.

В двух длинных залах, где готовили пищу для всего замка, было все перевернуто вверх дном, но никаких следов болезни не было видно. Слуги, большей частью, живущие в городе, вероятно, вовремя сбежали.

Сара начала выметать объедки, разбросанные по полу. Все должно быть чисто, ведь здесь надо будет положить матрас. Потом она развела сильный огонь и поставила кипятить огромную кастрюлю с водой, чтобы вымыть все, что было возможно, а в кастрюльку поменьше налила воды, чтобы приготовить отвар для больного.

Никогда еще Сара так быстро не работала. Когда Катрин и Жосс с плетущейся за ними мавританкой вошли в кухню, там все уже было готово. Они с трудом дотащили ворох простыней, одеял и полотенец.

В кухне было жарко, как в печке, и Катрин пришлось сорвать повязку и выплюнуть ягоды можжевельника, обжигающие небо. Она с удвоенной энергией принялась готовить постель и заканчивать уборку, в то время как Сара и Жосс занимались Арно. Катрин старалась всецело сосредоточиться на работе, не позволяя отчаянию завладеть ею. Ей, как воину, надо было в некотором роде раскалиться перед сражением.

Когда Жосс и Сара принесли завернутого в одеяло Арно, они сначала положили его прямо на пол, чтобы снять одежду и как следует отмыть. Больного донага раздели, но, когда Сара принялась стаскивать штаны, она увидела в левом паху красное вздутие.

— Бубон! Он начинает расти.

Когда Арно мыли, он открыл глаза, и Катрин увидела что зрачки его лихорадочно блестели, а белки были сплошь пронизаны кровавыми прожилками. Сердце ее сжалось: болезнь наступала. Катрин знала, с какой молниеносной быстротой она могла сокрушить Арно. Уже одно то, что они застали мужа живым, в то время как все другие были мертвы, было чудом.

Разумеется, решила Катрин, здесь немалую роль сыграли его крепкое телосложение и здоровье, но Сара развеяла ее иллюзии.

— Он, должно быть, был мертвецки пьян! Это, вероятно, и замедлило течение болезни.

Вымытого, одетого в чистую рубашку Арно уложили на матрас, приготовленный женой. Его сразу же стошнило несколько раз подряд. Когда кризис прошел, больной пропотел и обессилел. Надо было заново его мыть.

Как только с этим было покончено, несчастный начал хрипеть и метаться в бреду. На этот раз Катрин показалось, что она поняла его желание — он просил пить.

— Дай ему этот отвар, — сказала Сара, принеся небольшую миску с зелено-коричневатой дымящейся жидкостью. — Я думаю, он уже не горячий.

Прижав голову супруга к своему плечу, Катрин дала ему попить, испытывая необычайное волнение от того, что прижимала Арно к себе как когда-то. Но это была лишь телесная оболочка, лишенная сознания: сердце Арно больше не принадлежало ей. При этой мысли слезы закапали на щеку больного.

Когда она его нежно опустила на постель, он приоткрыл глаза и распухшим ртом стал глотать воздух. Из его уст вылетело единственное различимое слово:

— Катрин!

Это было все, что она поняла. Он еще сказал что-то непонятное. Катрин несколько воодушевилась. Действительно он узнал ее или жена была одним из призраков его страшного бреда? Женщина еще какое-то время сидела на уголке матраса, со слезами на глазах наблюдая, как он борется со смертью.

В это время Сара готовила обед. К счастью, в замке было полно продуктов, и разбойники Арно не успели все съесть. Она нашла ячмень и пшеницу, свинину и ветчину. Цыганка спустилась в курятник и, обнаружив, что чума совершенно не помешала курам нестись, отблагодарила их за это обильным кормом.

Жосс продолжал сжигать умерших, поддерживая во дворе адский огонь. От густого, черного, с тошнотворным запахом дыма потемнело небо. Катрин не отходила от больного. Часами напролет она поила и мыла его, постоянно меняя одежду. С каждой минутой ему становилось хуже.

Когда наступила ночь, все трое падали от усталости, а состояние Арно ухудшалось. Его распухший язык едва помещался во рту, глаза пожелтели, кожа стала сухой и горячей. Несмотря на это, его знобило, и Катрин без устали поправляла одеяла, смазывала мазью потрескавшиеся губы и пыталась накормить его