Фрейлина - Тамара Шатохина

Я глубоко вздохнула, оборачиваясь и глядя на него. И всерьез обдумывала свои слова, вырвавшиеся в запале. А почему — нет?.. Ольга и вся свита уедут в заграницу через два месяца после свадьбы. До тех пор покручусь тут, посвечу лицом, а дальше можно и к маменьке с пузом. Лучше места для проживания беременности не найти. Спокойные прогулки на природе, общество приятных мне людей, витамины. Буду чай пить на веранде, слушать, как поют птицы по утрам. А пока…

— Попробую верить вам, Фредерик Люд…

— Просто Фредерик — так правильнее. Невольно… возможно и не заметив того, но вы уже перешли на более личное обращение, — ровно предложил он и даже попытался улыбнуться.

— Согласна — так достовернее, — кивнула я, серьезно глядя ему в глаза. Небезнадежен?

— Трогай! — дернул мужчина колокольчик. Карета тронулась с места…

Подавать прошение оказалось не такой и церемонией. Торжественность происходящему придавала только моя фрейлинская форма, в остальном все прошло обыденно.

Государыня была в обычном, а не парадном платье. В поклоне я подала ей бумагу, Фредерик уверенно оповестил императрицу об отсутствии любых препятствий на пути этого брака и подтвердил это документально — еще одной бумагой, заверенной представителем короля.

Александра Федоровна похоже уже перекипела после ситуации с Весниным, да и вообще была женщиной незлой и не мстительной, насколько я знала.

— Как нынче твое здоровье, Таисия?

— Благодарю, уже много лучше, Ваше императорское величество.

— Я рада, что исполняется твоя мечта, — мягко улыбнулась она, — выйти замуж и всегда быть рядом с любимым человеком — великое счастье для женщины.

— Вы, как никто другой, понимаете меня в этом, — благодарно склонилась я, стараясь не смотреть на Фредерика. Хоть бы придержал лицо…

Так-то понятно, откуда ветер — Окулова доложила Анины откровения о моей беззаветной любви к иностранцу. А может и Елизавета Павловна добавила, приняв озадаченность приставкой «цу» за любование мужской красотой.

Кто бы знал тогда… знала бы я…

Фредерик Август справился.

Тряхнув крупно-бараньими завитушками, браво щелкнул каблуками и витиевато благодарил, благодарил… Все-таки с этим нужно что-то делать — сосредоточенно соображала я, изучая его прическу и представляя…

— Духовный подвиг покаяния перед бракосочетанием в Капелле несла и Ольга Николаевна, и фрейлина Безобразова… ты не застала ее, Таисия, но я также пожелала венчать ее в церкви святого Александра Невского.

— Благодарю вас, это честь для меня… нас.

— Каковы ваши намерения относительно будущей помолвки? Дождетесь матушку фрейлины Шонуровой? Она весьма разумная женщина, — поинтересовалась императрица у Фредерика.

— Имею иные намерения, — просто ответил тот, — поскольку венчание мы намерены пройти не позже семи дней от этого и сразу отбыть в свадебную поездку, то и помолвку также хотелось бы ускорить. Смею ли я просить вас об этом, Ваше императорское величество? Как покровительницу Таис.

— Однако же… — потерялась Александра, — вероятно, вы уже и готовились к этому?

— Безусловно. На случай, если вы согласитесь… и даже будучи всецело уверен в вашей милости, я позволил себе пригласить дядюшку, как представителя правящего дома. Готов у меня и подарок для невесты — согласно русским традициям.

— Подачу прошения совместить со сватовством? А родительское благословение даст Елизавета Якобовна? Я немедля извещу ее, — встала женщина с кресла, — ну что же… — задумчиво рассматривала она меня.

Я даже понимала ее — заманчиво убрать раздражитель в моем лице и так быстро. Нечаянно, но нервы ей я таки потрепала.

Но что радовало в этой ситуации… похоже, что мадам Нессельроде не доложила о моей беременности — и прием, и обращение со мной были бы другими. Но об интересе сына ко мне мать обязательно знала — сама могла наблюдать и вальс, и нашу прогулку на воде и игру на скрипке для меня. Даже если для него это просто мимолетность — любопытство, попытка меня понять, то всегда лучше перебдеть… так же?

— … если действительно таково ваше желание… Мария, извести Его величество — я иду к нему. Пригласите принца Гогенлоэ-Эринген в малую гостиную для беседы с государем. Секретарь! Подготовить для заверения стандартную роспись приданого фрейлины Русского двора! Гофмейстерской службе накрыть в шестому часу «малый прием» с «банкетным» сервизом в дворцовой Столовой . Список ближнего окружения… не более тридцати персон. Оповестить всех — присутствие желательно, но необязательно… возможно я еще добавлю приглашенных, — явно волновалась она. Потому что сквозь немецкую речь прорывались фразы на русском.

Почти недвижимые раньше фигуры вокруг нее зашевелились, задвигались, забегали.

— Можете пока удалиться, — отпустила она нас до шести часов.

Предложив руку, Фредерик увел меня.

И правильно сделал — перед глазами у меня были не стены коттеджа, а Большая Голубая гостиная приватных покоев дворца — пока еще ее здесь называют Столовой комнатой.

«Банкетный» сервиз'? Его не успели эвакуировать… немцы вывезли и после войны он нашелся где-то в северной Пруссии, был возвращен, и я увижу его сегодня — тот самый.

И стены, затянутые великолепным голубым шелком… Оставляя Дворец, смотрители резали образцы тканей с каждой из его стен… Своими руками рушили то, что так бережно хранили до этого. Отрывали, будто живую кожу — в слезах и немыслимом горе. Этого не понять людям случайным и посторонним. Я понимала их.

Там теплый даже по виду уютный наборной паркет, люстра в восемьдесят шесть свечей, знакомая живопись, изысканная роспись потолочной падуги. И как же жаль! Как жаль, что я не попала сюда на пару лет раньше — тогда застала бы и великолепный потолочный плафон! В 1844-м его сняли при ремонте, и он просто исчез, нам остался только его эскиз, набросок…

Сейчас я была благодарна Александре Федоровне, хотя и понимала, что эти декорации… помолвка в них случится не из-за меня. Это делается не для меня и даже не для Фредерика. Просто так положено — именно на таком уровне, в пределах какого-то там из этикетов. Выверено, давно отработано, привычно уже — дань уважения правящему Дому дружественного государства.

Но сердце колотилось не только поэтому… ах ты ж! Ни слова о своих планах — надо же! Сразу и уехать? Круто… слов нет. И это не импровизация в ответ на мои слова — он и правда к такому готовился.

— Фредерик, ну кто же так делает? — шептала я, выходя с ним под руку из Коттеджа. Ткань сюртука под моей перчаткой была мягкой и шелковистой, а