Сьюзен Джонсон - Понравиться леди

Роксана направилась к туалетному столику.

— Ты знаешь, что он женат?

— Как и твоя миссис Барретт. И не говори, что это совсем другое дело.

Робби отошел от стены.

— Хорошо… хотя это так и есть.

Роксана презрительно искривила губы.

— Не напоминай мне о лицемерии мужского пола. Я не расположена слушать. Кстати, мать Килмарнока сводничает в интересах Эрскинов. Мне было приказано во всем покоряться желаниям Аргайлла.

— Провалиться бы им!

— Вот и я такого же мнения.

Роксана с раздражением сбросила туфельки.

— Может, мне держаться от тебя подальше? — поддразнил Робби, чья ревность улеглась при виде ее реакции на ухаживания герцога.

Он остановился посреди комнаты, словно ожидая ее ответа. На фоне розового дамасского шелка и позолоченной мебели он, весь в черном и вооруженный до зубов, казался мрачным призраком.

— Так будет лучше всего. Ты не числишься у Агнес в списке полезных поклонников.

Роксана отстегнула бриллиантовую сережку и небрежно бросила на туалетный столик.

— Впрочем, плевать мне на Эрскинов. Килмарнок был законченным ослом, и я более чем исполнила свой долг перед этой семьей, прожив с ним два года.

— Мои соболезнования.

— Мне стоило бы получать солдатское жалованье за то, что я так долго выживала в этой семейке. — Роксана бросила на стол вторую сережку и, повернувшись, впервые за весь вечер улыбнулась Робби. — Несколько часов назад я серьезно подумывала о том, чтобы столкнуть с лестницы Агнес, — заявила она. — Может, ты и не захочешь иметь дела с такой преступницей, как я?

— Ты не единственная ищешь способа свести Агнес Эрскин в могилу. Не зря говорят, что хорошие люди умирают молодыми!

— Несомненно, тот, кому принадлежит это изречение, имел в виду Агнес. Помоги мне расстегнуть ожерелье.

Она повернулась спиной к нему.

— С удовольствием. Тем более что я принес тебе подарок, который тоже прекрасно пойдет к твоему платью.

— О, не стоило, — улыбнулась Роксана, оглядываясь. — И вообще ты не должен был приходить сюда.

— Знаю. Поэтому-то я не вышел в коридор и не сбил с ног Аргайлла. Я старался быть осмотрительным: ради тебя, ради твоих детей, ради Карров, ради Господа нашего и страны… Ну почему все так усложнилось? — пробормотал Робби, стягивая перчатки.

Как были теплы его пальцы, расстегивавшие ожерелье! Нежные прикосновения будили неутолимое, невероятное желание, невзирая на опасность и угрозу разоблачения.

— Надень вместо этого мое.

Положив ожерелье на туалетный столик, Робби осторожно подтолкнул Роксану к кровати. Она взглянула на Робби, и его улыбка словно стерла все неприятности сегодняшнего вечера.

— Мне это понравится?

Одна бровь кокетливо приподнялась, в голосе зазвучали хрипловато-чувственные нотки.

— Определенно.

Даже Джонни, известный своей щедростью, удивился роскоши и цене этого ожерелья. Роксана громко ахнула, чем вызвала довольную ухмылку на лице Робби.

— Все лучшие бриллианты стекаются в Роттердам…

— Должно быть, это все бриллианты, которые оказались на тот момент в Роттердаме? — благоговейно выдохнула она.

Широкий чокер — ожерелье-ошейник — был усыпан бриллиантами, постепенно увеличивавшимися в размере. В центре красовался гигантский квадратный изумруд. Здесь было не менее двух тысяч бриллиантов! И все — чистейшей воды.

— Изумруд отстегивается. И его можно носить как брошь. Центральная часть может стать диадемой. Весьма функциональная вещица.

— Если я его надену, все поймут, что ты вернулся в город.

— В таком случае носи его только для меня, пока наше дело не решится в суде.

— Но это слишком дорогой подарок. Я буду чувствовать себя обязанной…

— В таком случае считай его подарком от Куинсберри. Мы удерживаем его вклады в наших голландских банках. Примерь ожерелье.

Роксана все еще колебалась. Такой дорогой подарок — не безделушка, которую можно без всяких угрызений совести принять от любовника.

— Я не уверена…

— Может, отдать его миссис Барретт? — поддел Робби.

— Ну уж нет, — усмехнулась Роксана. — Муж убьет ее за это, а скорее всего она разведется с ним, чтобы выйти за тебя.

— Пугающая перспектива, — игриво заметил Робби.

— Значит, она не пленила твое сердце?

Он покачал головой:

— Мое сердце уже завоевано скандально прекрасной вдовой.

— Как ты говоришь, она была временной заменой.

— Способом провести время, пока я не завоюю твоей симпатии.

— И теперь, когда это случилось, риск с каждой секундой все увеличивается, — мрачно ответила Роксана.

— Я запру дверь.

— Не шути с этим, — прошептала она. — Ты не думаешь о моих детях.

— Я не собираюсь подвергать их опасности и уйду до рассвета. Все, чего я хочу, — держать тебя в своих объятиях. Я пришел сюда, потому что больше не могу ни минуты без тебя жить. И сегодня я с места не сдвинусь, если только горцы Аргайлла не ворвутся сюда и не уведут меня силой.

— Я больше не допускаю в свою жизнь властных мужчин.

— Постараюсь быть более покорным, — беспечно пробормотал Робби, вытаскивая пистолеты из-за пояса.

— Немедленно убери их обратно, — встревожилась Роксана. — Ты не можешь остаться…

— Я останусь всего на часок-другой. Почему бы тебе не запереть дверь?

Роксана была босиком. Пальцы ее ног в белых чулках выглядывали из-под подола сиреневого платья. Она стояла в нерешительной позе и казалась испуганной нимфой. На секунду Робби пожалел о том, что не встретил Роксану раньше остальных ее мужчин. Но так же быстро выбросил из головы эти романтические мысли. Слишком он умудрен жизнью, чтобы расстраиваться из-за отсутствия у возлюбленной девственности. Он любил Рокси. Не ее прошлое или будущее, не ее репутацию, будь она дурной или безупречной.

— Впрочем, я сам могу запереть дверь, — мягко заметил он, снимая перевязь вместе со шпагой.

Робби положил шпагу рядом с пистолетами и расстегнул куртку. Его пальцы, загорелые, длинные и тонкие, припыленные легкой порослью золотисто-рыжих волос, скользнули под манжету черной полотняной рубашки. Из-под манжеты показалось сильное запястье. Робби снял куртку и блаженно вздохнул. Какое счастье освободиться от тяжелого вооружения!