Сьюзен Джонсон - Понравиться леди

— Даже Куинсберри потерпел убытки, — хмыкнул Куттс. — Он вложил огромные деньги в последний груз вина из Бордо.

— Недостаточно, чтобы возместить потери от конфискации наших владений, — проворчал Робби. — Лично я предпочел бы, чтобы он оплатил счет собственной кровью.

— Ты гораздо сильнее ранил его, превратив в нищего. Его тщеславие — куда больший порок.

— Как и у Аргайлла. Я слышал, он дорого продал себя английскому суду…

— И получил все, о чем просил. Его назначение — это крайнее средство. Все остальные опытные политики не доступны ни для суда, ни для парламента. Посмотрим, что он сможет сделать.

— Это зависит от того, сколько денег готова истратить королева, чтобы купить голоса.

— По слухам, в отличие от последней сессии деньги поступят без задержки. Годолфин приказал Сифилду выплатить все задолженности по жалованьям и наградам.

— В таком случае я уже вижу, как продают Шотландию, — презрительно бросил Робби. — Неужели не осталось патриотов, которые не продаются?

— Меньше, чем в последнюю сессию. Двор систематически подкупает одного за другим. Взять хотя бы Уильяма Сетона-младшего из Питмеддена, которого купили за сто тысяч фунтов в год.

— Значит, подозревать можно всех? В том числе и Роксбурга?

— Согласен. Сам видишь, как мало требуется, чтобы подкупить человека. Также они щедро раздают титулы, чтобы приманить придворных.

— Дьявол! — тихо выругался Робби, разглядывая остатки виски в стакане. — Все это чертовски неутешительно.

— Ходят сплетни, что сам Гамильтон [1]* продался.

Ресницы Робби медленно поднялись. Взгляд был чересчур циничным для человека его лет.

— Он никогда не мог устоять перед наличными. Я слышал, его агенты в Лондоне пытались заключить для него сделку. Похоже, даже у великого патриота Гамильтона есть своя цена.

— Каррам куда легче сохранить порядочность, — пояснил Куттс. Уж он-то знал, что далеко не каждому по карману быть патриотом. — Как только мы вернем ваши владения, Карры будут жить в роскоши. И вам в отличие от других не придется нуждаться в деньгах.

— Знаю. Один только наш торговый флот — источник огромных богатств. И новые табачные склады в Америке тоже дают неплохой доход.

— Совершенно верно. Так что ты не нуждаешься в английских деньгах. Даже твое дело в Тайном совете будет завершено с минимальными расходами, — заметил Куттс, бережливый, как все шотландцы. — Платить за оправдательный приговор не обязательно, когда почти все золото Шотландии хранится в ваших голландских банках.

Робби глянул на каминные часы, выпрямился и отставил стакан.

— Используй деньги Карров, чтобы купить по возможности больше людей, и дай мне знать, чем я могу помочь. Эта квартира никому не известна. Слуги мне верны. Любое послание, которое ты захочешь передать, будет немедленно отправлено мне. — Поднявшись, он шагнул к стоявшему у стены сундуку. — Выйди черным ходом. Холмс проведет тебя коридорами.

Достав из кармана ключ, он отпер раскрашенный сундук, вынул привезенные из Гааги седельные сумки и передал Куттсу.

— Сам я пока не знаю, где буду. Это зависит от настроения графини.

— И от угроз Эрскинов.

— Полагаю, что так, — кивнул Робби. — Будь прокляты их корыстные шкуры! Оставь записку у Холмса, если от меня потребуется вывернуть кое-кому руки или уговорить тех, чья преданность Шотландии явно колеблется. А я свяжусь с тобой.

— Береги себя, Робби. Твоя смерть крайне выгодна Куинсберри.

На красивом лице графа Гринло мелькнула улыбка.

— Я вовсе не собираюсь умирать, особенно теперь, когда вернулся к Рокси, — заверил он, лукаво сверкнув глазами. — Во всяком случае, умирать обычным порядком. Пожелай мне удачи с моей нерешительной возлюбленной.

— В твоей удаче я не сомневаюсь, ибо графиня тебя любит. А вот Эрскины, с другой стороны, могут оказаться грозными врагами. Держи ухо востро. Они все — лживые негодяи, готовые исполнить любой каприз Куинсберри.

— Главное, чтобы они держались подальше от постели Рокси. Лично я их видеть не желаю. Завтра свяжусь с тобой на случай, если у тебя возникнут какие-то вопросы относительно привезенных мной документов. А теперь — доброй ночи. Прием у Рокси скоро закончится.

— Будь осторожен, Робби, — еще раз предупредил Куттс.

Робби Карру было всего восемнадцать, и хотя он давно мог считаться умудренным жизнью зрелым мужчиной, все же не обладал опытом борьбы с коварными интриганами вроде Куинсберри.

— Я вооружен до зубов, Дуглас, а на ночных улицах Эдинбурга можно легко остаться незаметным, — заверил он друга. — Дай мне знать, если получишь известие от Джонни. Брат тоже подумывал вернуться, хотя я его отговаривал. Элизабет пока еще колеблется. Их сыну нет и месяца.

Он накинул на плечо перевязь шпаги и быстро проверил остроту клинка. Толедская сталь скользнула в ножны и из ножен, как шелк по шелку. Подняв два пистолета, Робби сунул их за пояс, проверил кинжал в сапоге и, выпрямившись, кивнул на прощание:

— Увидимся завтра.

Дверь открылась и закрылась так быстро, что Робби, казалось, исчез на глазах у Куттса. Еще минута — и адвокат со вздохом выбрался из кресла, безмолвно молясь за благополучие Робби Карра. Англия вела опасную игру с целью уничтожить независимость Шотландии. Жизнь человеческая ничего не стоила, а страной правили люди без чести и совести.

— А я уж думал, что придется сегодня ночью делить постель с Аргайллом, — ехидно пробормотал Робби, когда Роксана час спустя вошла в свою спальню.

Он прислонился к стене у самой двери, сложил руки на груди, но взгляд его темных глаз не имел ничего общего с вальяжностью позы.

— Он последовал за мной наверх по собственной воле. Я его не приглашала. А если это тебе не нравится, не стоило подслушивать.

Она смело встретила дерзкий взгляд Робби.

— Извини, но после того, как я целый вечер уклонялась от чрезмерного внимания герцога, у меня нет настроения терпеть мужской эгоизм и желание завладеть мной. И вообще тебе здесь ни в коем случае нельзя оставаться.

Роксана направилась к туалетному столику.

— Ты знаешь, что он женат?