Вирджиния Хенли - Страстная женщина

— Это приказ, и ты подчинишься ему!

— Но сейчас середина ночи, — возразила Бесс,

— При чем тут время? Мы вытащим священника из постели и дадим Фрэнсис новый повод для сплетен. Так ты оденешься или прикажешь нести тебя в церковь в ночной сорочке?

Уильям смотрел на нее так лукаво, что Бесс сразу поняла: он способен па все. Шлепая босыми ногами по полу, она подошла к шкафу.

— Но что же мне надеть?

— Ты прекрасна в любом наряде! — Уильям давно понял, что давать женщинам подобные советы опасно. — Поторопись, я скоро вернусь за тобой.

Бесс надела шелковое кремовое платье с рукавами, подбитыми нефритово-зеленой тканью, натянула чулки и бледно-зеленые подвязки. Апатия улетучилась без следа, сменившись приливом неуемной энергии. Казалось, ее душа поет. Когда в спальню вошла Фрэнсис, Бесс извинилась за то, что подняла ее в такой поздний час.

— Сейчас всего два часа ночи, я еще не ложилась. Позови Сесил и, пусть причешет тебя. Все, кто остался в Лондоне, почернеют от зависти, узнав, какое событие пропустили. И все-таки Кавендиш обезумел: к чему такая спешка?

— Сейчас объясню, — заявил с порога Уильям. Бесс метнула на него такой отчаянный взгляд, что он опомнился. — Бесс снова отказала мне. Без свадьбы — никаких ласк. Ну что мне оставалось делать?

Бесс вдруг поняла, что сегодня 20 августа — тот самый день, когда их выселили из Хардвика. В горле у нее встал ком. В этот роковой день с ней неизменно что-то случалось: хорошие или дурные события, разом менявшие ее жизнь. Улыбнувшись сквозь слезы, она протянула Уильяму руку.

В часовне их уже ждали Генри и священник. Бесс с изумлением увидела на скамьях знатных гостей. Здесь были сэр Джон Порт, недавно посвященный в рыцари юным королем, его жена леди Порт и ее родственники; дочь сэра Джона с мужем; граф Хантингдон; граф и графиня Уэстморленд. Бесс удивило, что у Кавендиша столько друзей в самых высших кругах, но она догадалась: причиной тому его пост казначея.

Стоя рядом с Уильямом и обмениваясь с ним клятвами, Бесс была на седьмом небе от счастья. Когда же Уильям надел ей на палец бриллиантовое обручальное кольцо, все ее сомнения и опасения развеялись навсегда. Священник объявил их мужем и женой. Только теперь Бесс наконец осознала, что теперь она леди Кавендиш.

Все собравшиеся двинулись в дом, осыпая новобрачных лепестками роз. В зале уже играли музыканты, повсюду сновали лакеи в ливреях, разнося вино и накрывая праздничный стол.

Танцы продолжались до рассвета. За окнами стало уже совсем светло, когда Уильям подхватил молодую жену на руки и понес в наскоро приготовленную спальню. Решительно захлопнув дверь, он запер ее перед носом любопытных гостей.

— Дорогая, велев тебе одеться, я думал, ты выберешь что-нибудь попроще.

— Полагал, что я надену платье на голое тело?

— Да, — ответил Уильям, теребя завязки нижней юбки.

— В часовне? — Бесс сделала вид, что шокирована.

— Я так изголодался, что, будь мы там одни, положил бы тебя на алтарь.

Бесс прижалась к нему теснее.

— Но ведь мы расстались всего семь недель назад. Ты сам говорил, что время для тебя пролетело незаметно? — Она отскочила, оставив в руках Кавендиша свою нижнюю юбку.

— Зато ночи были пыткой! — возразил он, бросаясь за ней.

— Пыткой? Ты еще не знаешь, что это такое! Хочешь, объясню? — Приподняв подол, Бесс на миг показала мужу поросший золотистыми завитками холмик и снова опустила юбку.

— Проказница! Бесс улыбнулась:

— Я буду дразнить тебя до тех пор, пока ты не попросишь пощады.

Лукаво усмехнувшись, Уильям начал раздеваться и вскоре замер перед ней во всей красе, обнаженный и гордый.

— А по-моему, тебе самой не терпите раздеться. — Он заключил жену в объятия, сунул руку под подол и пощекотал набухшие складки. — Сладкая, нежная, — пробормотал Уильям, облизывая палец, — как горшочек с медом.

Бесс снова ускользнула от него, однако не бросилась прочь, а направилась прямиком к постели. Чувствуя на спине горящий взгляд Кавендиша, она села и откинулась на подушки.

— А ты любишь мед? — томно протянула она, погружая палец в свой «горшочек», а потом прикасаясь им к соскам.

Уильям не устоял перед Бесс, позабывшей от радости о застенчивости и запретах. Бросившись на постель, он склонился над молодой женой, жадно пожирая ее глазами и губами. Уильям твердо знал, что будет любить Бесс до конца своих дней, и едва верил в свою удачу. Его жена оказалась не только прекрасной, чувственной и страстной, но умной, насмешливой и проницательной. Мысленно Уильям поклялся хранить верность жене и любить ее так, чтобы она навсегда забыла о былых сомнениях и бедах. В этой спальне они провели два дня и две ночи, прежде чем жажда Кавендиша поутихла.

Бесс не терпелось увезти Уильяма в Дербишир и познакомить со своими родными.

— Давай сделаем им сюрприз, — предложил он.

— Нет, я не рискну привезти в дом такого важного гостя, как сэр Уильям Кавендиш, не предупредив родных заранее.

— Я — важный гость? — усмехнулся он. — В таком случае ты — великосветская дама.

— Конечно! — радостно кивнула Бесс.

Поскольку Уильям любил охотиться, а Лестершир изобиловал дичью, супруги Грей устроили для гостей охоту. Первые несколько часов Бесс сопровождала мужа, а затем вернулась в Брэдгейт, чтобы написать письмо матери. С торжеством подписавшись «Леди Элизабет Кавендиш», она покраснела от гордости и долго разглядывала свою новую подпись.

Они отправились в Дербишир в удобной карете Уильяма. На дверце красовался ею герб. Кавендиш заявил, что являться домой с пустыми руками неприлично, поэтому по пути они заехали в Лестер, где Бесс накупила подарков всем родным и близким.

Еще нигде и никогда Уильяма не встречали с такой радостью, как в Хардвик-Мэноре. Вскоре он понял, что родным Бесс дорога не меньше, чем ему самому. К огорчению Уильяма, родители Бесс относились к нему слишком почтительно и были несколько скованны.

Приятным исключением, разумеется, стала тетя Марселла. Она не испытывала почтения к мужчинам, презирала титулы, и Уильям сразу завоевал ее расположение.

Вскоре в живописном, но обветшалом доме зазвучал громогласный хохот Кавендиша, и родные Бесс почувствовали себя непринужденнее.

Джеймсу Кромпу, камердинеру Уильяма, пришлось делить с кучером комнату, расположенную по соседству со спальней новобрачных. Вечером, укладываясь спать, Бесс приложила палец к губам и многозначительно указала мужу на стену.

— Я знаю, что Джеймс умеет хранить тайны, и все-таки не хочу посвящать слуг в то, что происходит у нас в спальне. Так что веди себя потише.

— При чем тут я? — удивился Уильям. — Я всегда веду себя пристойно. Сдерживаться придется вам, леди Кавендиш.