К. Харрис - Что остается от небес

Взяв бумаги, Себастьян бегло их просмотрел.

– Изрядное количество народу.

– Да, действительно. Но ведь и тридцать лет – изрядный срок. Еще раз пройдясь по списку, я вычеркнула тех, кто либо уже умер, либо стал немощен, либо в настоящее время отсутствует в Лондоне. – Геро протянула еще одну страничку. – Как видите, перечень кандидатур, достойных внимания, значительно короче.

На этом листочке было записано с полдюжины имен, три из которых сразу бросились Девлину в глаза: граф Гендон, лорд Джарвис и … барон Квиллиан.

– Квиллиан? – поднял взгляд виконт.

– Вот именно. Тридцать лет назад он был младшим сыном и начинал свою карьеру в министерстве. И только через несколько лет, после смерти брата, унаследовал титул и состояние.

– Вы уверены?

– Можете не стесняться и повторить мои изыскания, – направилась к двери мисс Джарвис.

– Я по-прежнему не понимаю, почему вы этим занимаетесь.

– Епископ был моим другом.

– Дело не только в этом, – мотнул головой Себастьян.

– А в чем же еще? – Геро опустила на лицо густую вуаль. – Всего доброго, милорд.

ГЛАВА 37

Элегантный особняк лорда Квиллиана на Керзон-стрит являлся холостяцкой обителью. Барон никогда не был женат, на все расспросы отвечая, что находит обстановку, где полно женщин и детей, слишком шумной и утомительной, чтобы с ней мириться.

Живя уединенно, вельможа превратил одну из спален второго этажа в огромную гардеробную, задрапированную шелковыми портьерами в бордово-синюю полоску и уставленную неимоверным количеством шкафов и комодов вишневого дерева. Когда в неподобающе ранние одиннадцать часов утра виконт постучал во входную дверь, его провели именно в это святилище.

Хозяин дома, одетый в бежевые панталоны, белую рубашку с расстегнутым воротом и узорчатый халат, сидел, погрузив кисти рук в мисочки с мыльной пеной.

– Бестактное время для визита, – заметил он, не поднимая глаз. – Из чего можно с уверенностью сделать вывод, что вы явились с бестактными вопросами.

Бросив шляпу и перчатки на журнальный столик, Себастьян приблизился к высокому окну, выходившему на улицу, и прислонился к подоконнику, скрестив руки на груди.

– Вы не сказали мне, что тридцать лет назад служили в министерстве иностранных дел.

Квиллиан покосился на невысокого пухленького камердинера, переминавшегося рядом с полотенцем для рук.

– Оставьте нас.

Слуга поклонился, пристроил полотенце возле хозяина и удалился.

Вытащив руки из ванночки, стареющий денди тщательно промокнул каждый палец.

– Разве не сказал? Пожалуй, ваша правда. Я упомянул, что положение младшего сына вынуждало меня, как простолюдина, зарабатывать себе на хлеб насущный, однако мог не назвать место своей… – Квиллиан состроил гримасу, – службы. К тому же, то был не самый удачный период моей жизни.

– Как умер ваш брат?

– Брат? – при этом вопросе барон поднял сузившиеся глаза. – Если хотите знать, он скончался от оспы. А к чему вы клоните? Что я находился в столь стесненных финансовых обстоятельствах, что продавал государственные тайны своей страны американцам? А потом, когда не вовремя заключенный мир прекратил это прибыльное предприятие, подослал к брату убийц, дабы завладеть наследством?

– Не припомню, чтобы хоть словом обмолвился об изменнике, – уставился Себастьян на носок своего сапога.

Собеседник на мгновение застыл, а затем кивнул, признавая с кислой миной:

– Туше, милорд. И впрямь, такого разговора не было. Хотя ваша любознательность столь неуемна, что нет никаких сомнений – вам уже известно о письмах «Алкивиада».

– Я полагал, существование этих посланий держалось в строжайшей тайне.

Взяв крохотный ножичек, Квиллиан принялся чистить ногти.

– Держалось – три десятилетия тому. Но по прошествии лет подобные секреты утрачивают свою важность. Покойный Персиваль в прошлом апреле случайно обронил в моем присутствии пару интересных подробностей того скандала. Стоит ли говорить, что я тут же навострил уши. К тому же, момент так любопытно совпал. Вы не находите? 

– Да, действительно.

– В конце концов, ничего из этого не вышло, – барон театрально вздохнул. – Я надеялся обнаружить, что сэр Нигель и есть «Алкивиад», а на самом-то деле именно баронет выявил существование изменника. Только вот личность предателя, похоже, так и не раскрыл.

– Как знать.

Франт округлил глаза в деланном озарении:

– Так вы предполагаете… Что именно? Что сэр Нигель уличил меня в подрывной деятельности, а я, чтобы заставить баронета молчать, убил его? – собеседник нахмурился. – Да, в таком видении событий есть определенная логика. Вот только одна неувязочка.

– Какая же?

– Я не предатель, – Квиллиан поднялся на ноги и сбросил с себя шелковый халат. – Хотя прекрасно понимаю, что заявить такое просто. А вот доказать сложнее.

– Мне сообщили, что в тот вторник вы появились в Карлтон-хаусе не раньше десяти часов вечера. Где вы были до того?

– Не в тех местах, о которых я захотел бы рассказать, – обронил слегка повеселевший барон, выбирая из стопки накрахмаленных галстуков один.

Сосредоточившись на своем отражении в зеркале, модник аккуратно обвернул вокруг шеи белоснежную полоску из ирландского льна и приступил к деликатному делу по завязыванию и укладке концов.

– Судя по всему, ваши попытки выявить убийцу епископа ни к чему не привели. Вы поэтому обратили свое внимание на события тридцатилетней давности? Считаете, братья Прескотты погибли от одной и той же руки?

– Полагаю, это одна из возможных версий.  

Барон наклонился к зеркалу, пристально присматриваясь и осторожно поправляя замысловатый узел галстука.

– Пожалуй, вам виднее. Но, как по мне, вы заблуждаетесь.

– Неужели? И что же, по-вашему, случилось с Прескоттами?

– Думаю, Френсис Прескотт убил брата из-за наследства. А затем, когда мое вмешательство вытащило тело жертвы добрейшего епископа на свет Божий, наш праведник поспешил на место совершенного им преступления – чтобы в свою очередь пасть жертвой.

– Кого же?

Отвернувшись от зеркала, денди потянулся за шелковым жилетом нежнейшего лососевого цвета с тончайшей белой подкладкой.

– Я вам намедни намекал. Вы не последовали моему совету присмотреться?

– Имеете в виду Франклина? – нахмурился Девлин. – Хотите, чтобы я поверил, будто американец порешил епископа Лондонского из-за пустячной ссоры по поводу парочки учеников?

– Ну надо же, – хмыкнул Квиллиан, проворно застегивая ряд мелких перламутровых пуговок на жилете. – Неужто вы до сих пор не знаете?