Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

сын мой, – с ещё большей печалью выдохнул Хайнц. – Я полагаю так.

– Тогда мне приятнее считать мать изменницей, чем…

Мастер Вольфгарт так и не смог заснуть, как и Зигмунд, который лишь тихо плакал в своей комнате и молил бога уберечь мать от беды. Многие долго не гасили свеч в ту ночь, обсуждая события вечера и гадая, что принесёт день будущий.

Долго не ложилась спать и Патриция. Но у неё на то были свои причины. Она нервно ходила по комнате, с нетерпением ожидая Ханну. Тусклое пламя на огарке свечи вздрагивало от резких поворотов женщины. Вскоре в дверь постучали.

– Ханна? – поинтересовалась Патриция, резко остановив ходьбу.

Дверь отворилась, и в комнату тихо вошла девушка.

– Я, госпожа.

– Ну как?

Ханна закрыла за собой дверь и приблизилась к ландграфине.

– Всё сделано. Я и Гернот сбросили тело фрау Вольфгарт в колодец. Завтра её никто не найдёт.

– Хорошо. Вас кто-нибудь видел?

– Нет, госпожа.

– Прекрасно. Что ж, иди отдыхать, Ханна. Спасибо, ты мне очень помогла.

На следующее утро поиски фрау Вольфгарт возобновились с новой энергией. Но длились они не долго. Генрих приказал обойти территорию замка с собаками, предварительно дав им запомнить запах потерявшейся женщины. Если бы в старом колодце оставалась вода, собаки, возможно, прошли бы мимо. Но колодец был абсолютно пуст и сух, а потому собаки, вскочив передними лапами на его порушенные стены, начали громко лаять, и лай их отдавался гулким эхом из чёрной пустоты.

С появлением покойницы праздник стих очень быстро. Видя, что прежнему веселью уже не бывать, гости постепенно покидали Регентропф.

Маргарет с грустью провожала выезжающие со двора кареты, сопровождающих их всадников на лошадях. Как же обидно, что торжества в честь её Дня рождения завершились столь быстро. Даже весёлый маскарад не состоялся, которого она так ждала! От обиды даже слёзы тихой струйкой потекли из глаз юной девушки. Из-за кого? Кто посмел испортить ей праздник? Ух, как Маргарет была зла на этого человека! Надо непременно выяснить имя преступника, дабы вылить на него всю скопившуюся ненависть.

Ландграф распорядился немедленно начать дознание: кто, что, кого видел, слышал, когда, где, выяснить каждую мелочь прошедшего дня, всего, что непосредственно касалось фрау Вольфгарт. Генрих не меньше дочери желал как можно скорее найти убийцу и покарать его. Не потому, что тот испортил праздник, а чтобы зло, содеянное в его доме, не осталось безнаказанным.

Чета фон Хельбруг так же упаковывала вещи, готовясь к отъезду. Баронесса, любительница всяких происшествий, в эти часы буквально ненавидела своего мужа, решившего последовать примеру других и покинуть замок, где только и начинается всё самое интересное. С каким бы удовольствием она понаблюдала бы за расследованием смерти фрау Вольфгарт, ничего бы не пропустила, чтобы потом дома во всех подробностях рассказать своим подругам и соседям. А теперь о чём рассказывать? О пире, об играх, о нарядах? Всё скучно и однообразно.

Узнав о сборах баронской четы, Патриция сразу направилась к её покоям. За весь день она так и не выбрала времени, чтобы поговорить с баронессой. А узнать, что наговорила эта старая болтушка Генриху, было крайне необходимо.

Баронесса фон Хельбруг стояла в стороне и с раздражением наблюдала за суетой супруга, но, завидев приближающуюся к ней ландграфиню, она чуть не расплакалась от горя.

– Ох, и вы уезжаете? Как жаль! – Патриция сделала вид, будто расстроена.

– Ах, ландграфиня, если б вы знали, как мне не хочется покидать ваш гостеприимный замок. Но мой муж непременно желает вернуться, и я никак не могу уговорить этого упрямца передумать.

– Да уж, в упрямстве барон может соперничать даже с ландграфом фон Регентропфом, – согласилась Патриция. – Кстати, Генрих уже говорил с вами?

– О чём? – в глазах баронессы блеснул интерес.

– О фрау Вольфгарт. Он всех опрашивает, кто и что видел.

– Ах, об этом. Говорил со мной, да. Но только рассказать-то мне ему нечего. Я ж ничего не знаю.

– Но вы же разговаривали с фрау Вольфгарт.

– Да, один раз и совсем немного, – расстроено вздохнула баронесса. – Вы как раз прервали наш разговор и увели фрау Вольфгарт с собой. Помните?

– Да-да, помню. И она ничего не успела вам сказать?

– Почти нет.

– Почти? Но значит, что-то сказала?

– Пустяки, которые не стоят вашего внимания.

Именно так баронесса фон Хельбруг отвечала и Генриху. Она понимала с кем и о чём говорила, понимала, что сплетни о сыне вряд ли обрадуют родителей, да ещё таких, в немилость которых она впасть вовсе не стремилась. Патриция выдохнула с облегчением. Баронесса оказалась сообразительнее, чем она думала, и не повторила при Генрихе услышанную сплетню.

– Жаль, – притворно пожалела Патриция. – Я надеялась, что вы сможете пролить свет на это загадочное происшествие. Я тогда слышала последнюю фразу фрау Вольфгарт, она вам рассказывала какую-то давнюю историю? Какую?

Баронесса немного смутилась. Признаться ландграфине или не стоит? А вдруг она оскорбится? Вдруг пожалуется супругу? Но ведь просит сама. И вроде вид у неё вполне доброжелательный. Старая баронесса ещё несколько секунд колебалась, однако её болтливая натура всё же победила.

– В тот день, – тихо, словно заговорщик, произнесла она, – фрау Вольфгарт хотела мне какую-то тайну поведать.

– Какую тайну? – Патриции превратилась в слух.

– Она сказала… будто Берхард… вам не родной сын.

Патриция удивлённо вздёрнула брови.

– Ох, извините, – тут же залепетала баронесса, испугавшись, что ландграфиня вот-вот рассердится. – Это всё, конечно, не моё дело. И честно говоря, я совсем не поверила фрау Вольфгарт.

– Нет-нет, баронесса Хельбруг, я вовсе не в обиде на вас, – заверила Патриция. – Но я потрясена! Интересно, откуда фрау Вольфгарт взяла это?

– Не знаю. По её словам это будто и не тайна вовсе. Будто весь Регенплатц об этом знает.

– Весь Регенплатц? Однако! – якобы оскорбилась Патриция. – Не думала, что фрау Вольфгарт такая сплетница. Я была о ней лучшего мнения. Спасибо, баронесса, что раскрыли мне глаза на эту неблагодарную особу. А какие доказательства у неё были?

– Вот, какую-то историю о Берхарде начала мне рассказывать, да не закончила.

Баронесса тяжело вздохнула, пожалев, что теперь уже, возможно, так никогда и не узнает этой таинственной истории.

– Уверяю вас, баронесса, в Регенплатце не существует никаких таких легенд о Берхарде. Это всё выдумки фрау Вольфгарт. Она прекрасно умела сочинять всякие истории.

– Да, да, я с вами согласна. Фрау Вольфгарт если и не выдумала, то, скорее всего, услышала россказни от болтливых слуг и поверила им. Слуги любят собирать грязные сплетни о хозяевах. Как глупые неблагодарные дети наговаривают на своих родителей, так и они на своих благодетелей