Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

пещера, жилище чудовищ, гора действительно не имела растительности, оставаясь лысой многие века. И если бы славный рыцарь Аллайн не убил этих ужасных драконов, возможно, в Регенплатце вымерла бы вся жизнь.

Внизу у стен замка всё поросло кустарником и высокой дикой травой. Когда-то здесь была тропинка, ведущая к колодцу, но много лет назад колодец пересох, и тропинкой пользоваться перестали. От колодца осталась лишь зияющая дыра в окружении кучи камней, которые некогда составляли его стену.

Густой кустарник разросся вдоль стен замка, пробрался в сад и отобрал его часть в свои владения, отчего этот край сада теперь выглядел весьма дико. Взглянув на него, Карен с недоумением подумала: какие сюрпризы можно сделать в столь неприглядном месте? Разве только пугать гостей, внезапно выпрыгивая на них из кустов.

– И что же вы придумали, ваше сиятельство? – поинтересовалась Карен, вглядываясь в заросший участок сада.

Патриция подошла к Карен совсем близко и встала за её спиной.

– Что именно и от кого вы узнали о матери Берхарда? – вдруг холодным голосом задала вопрос ландграфиня.

От неожиданности Карен вздрогнула и резко развернулась к собеседнице. Глаза Патриции смотрели недобро. Можно даже сказать, зло, уничтожающе. Карен занервничала, – Патриция всё слышала и естественно разгневалась. А разгадывая загадки, Карен уже успела догадаться, что гнев ландграфини страшен.

– Я?.. Что узнала?.. Ничего не узнала… – сбивчиво лепетала Карен. – Что люди в городе болтали, то и я подобрала… Если б была какая тайна, так кто бы мне раскрыл её?..

– Какую тёмную историю вы собирались поведать баронессе Хельбруг? И что за особа в ней принимала участие? – настойчиво продолжала требовать ответа Патриция.

Карен стало совсем страшно. Её на ледяном ветру даже в пот бросило. Она кидала взгляды в разные стороны, но бежать было некуда, а позади пропасть.

– Я правда ничего не знаю, ваше сиятельство. Это всё я так сказала, для красного словца, чтобы привлечь внимание слушателя…

Но Патриция не верила. Она отрицательно качала головой, ожидая верного ответа.

В этот момент на башенную площадку вышла Ханна, и, заметив её, Карен немедленно ухватилась за последнюю соломинку.

– Служанки в замке весьма болтливы, – выдала она, – и много знают о своих господах.

По лицу Патриции пробежало подозрение – это уже было похоже на правду. А вот как раз и Ханна появилась.

– Вы звали меня, госпожа?

Всё с той же подозрительностью в глазах Патриция обратилась к служанке и, кивнув головой на Карен, поинтересовалась.

– Ты говорила ей?

Умная Ханна тут же догадалась, о чём именно идёт речь.

– Что вы, госпожа?! Разве я могу предать вас? Я даже своему изображению в зеркале не рассказываю о том.

– Она лжёт! – быстро заявила Карен.

В Патриции гнев вспыхнул с новой силой.

– Я верю Ханне больше, чем вам, фрау Вольфгарт, – зло процедила ландграфиня. – Говорите, откуда вы всё узнали!

Теперь Карен поняла, что увиливать бесполезно, надо было признаваться. Ландграфиня, конечно, разгневана, но, может, в этот раз она не пойдёт на убийство, всё-таки сейчас это сделать будет намного рискованнее. Мысль, что ситуация не безнадёжна, немного успокаивала.

– Люди в городе действительно много болтают, – заговорила она. – Общую картину произошедшего никто не знает, но по слухам, обрывкам, по кусочкам я сама собрала её, сделала кое-какие выводы, ну и вот…

– По кусочкам? – оторопела Патриция. – Вы были так увлечены этой темой, что кропотливо выискивали и складывали кусочки картины?..

– Я люблю разгадывать загадки.

– Но зачем оповещать о разгадке всех вокруг?

– Я не думала рассказывать всё, только то, что известно всем…

– Вы снова лжёте! – вскричала разгневанная Патриция. – Какими бы ни были ваши разгадки, как бы ни чесался ваш язык, я запрещаю вам не только говорить с кем-либо, но и даже думать на эту тему наедине с собой! Всё, что произошло с матерью Берхарда – не ваше дело! Вы поняли, фрау Вольфгарт?!

– Поняла… Конечно, поняла, ваше сиятельство. Однако ваш гнев доказывает, что эту загадку я разгадала правильно.

– Я повторяю, это не ваше дело! – ещё больше злилась Патриция, и слова её перешли в шипение. – А раз вы считаете, что разгадка верна, то бойтесь меня. Бойтесь! И прикусите язык, коль цените жизнь свою и не хотите её укорачивать.

Угрозы – это ещё не нападение. Карен удостоверилась, что ландграфиня не будет марать об неё руки. Она окончательно успокоилась, и ей в голову пришла мысль, что из создавшейся ситуации можно вынести и выгоду для себя. Карен даже почувствовала себя не жертвой, а нападающим.

– Мой язык не шевельнётся, если придавить его золотом, – с хитрой ухмылкой сказала она.

Патриция вздёрнула брови от удивления. Не предполагала она, что человек, стоящий под угрозой смерти, ещё и в состоянии будет шантажировать. Патриция не собиралась платить и лишь из любопытства поинтересовалась:

– Какую же плату вы хотите за молчание?

– Да не так уж много, – совсем осмелела Карен. – Нам с супругом приглянулся Крафтбург, и мы с удовольствием приняли бы в дар небольшой домик с садиком. Ну и монеток золотых, чтоб на жизнь достойную хватило.

– А если вдруг не хватит?

– Так добавите.

«Ну и дура, – усмехнулась Патриция. – Решила, что, выведав мою тайну, может теперь всю жизнь вить из меня верёвки». Смысл усмешки ясно отразился в зелёных глазах ландграфини. Карен даже вновь почувствовала страх, но быстро подавила его в себе, стараясь выглядеть сильнее своего врага.

Патриция продолжала сверлить взглядом стоявшую перед ней глупую женщину. Мысли её работали быстро, будущее наглой шантажистки уже было решено.

– Я не буду тебе платить, – с гордой осанкой произнесла Патриция. – Мне проще уничтожить тебя, чем откупиться.

С этими словами ландграфиня неожиданно присела, схватила женщину за ноги и перекинула её через невысокую ограду башни. Карен успела лишь осознать, что зря была столь самоуверенна и что своей жадностью и болтливостью совершила страшную ошибку. От ужаса у неё потемнело в глазах и прервало дыхание, а прийти в себя ей уже не суждено было. Через пару мгновений разбитое тело фрау Вольфгарт лежало распростёртым у развалившихся стен старого колодца, а сверху, с крыши северной башни замка смотрели на него две женщины: ландграфиня и служанка её Ханна.

– Эх, лучше бы она прямо в колодец упала, – пожалела Патриция.

– Не ожидала я, госпожа, что вы вот так… своими руками… – потрясённая случившимся едва проговорила Ханна.

– А что ещё оставалось делать? Эта болтушка узнала мою тайну и собиралась поведать её всему миру. Если бы эти россказни достигли ушей Генриха, я бы потеряла всё. Всё.

– А вдруг она уже успела кому-нибудь рассказать? – предположила