Анатомия любви - Дана Шварц

назвать особо светским человеком, но, кажется, в последнее время он совсем прекратил появляться в обществе. На прошлой неделе я побывал на ежегодном званом обеде графа Туксбери в Хэмпшире, и графиня упомянула, будто слышала, что доктор повредился рассудком после смерти жены.

– А кто возьмется лечить сошедшего с ума доктора! – сказала она мне, прежде чем отправиться обсуждать новинки садоводства с маркизом де Фонтеном.

Графиня, как всегда, снисходительна. Менее деликатные люди поговаривают, что безумие доктора вызвано его страстью к алхимии и поискам философского камня. И пусть доктор никогда не был частым гостем в светских гостиных, но прежде он был постоянной фигурой в лондонском обществе. Прошлое лето он провел на острове Скай, а потом просто не вернулся в Лондон. Леди Сорделл намекнула, что доктор, вероятно, лишился благоволения королевской семьи и его возвращение в Шотландию – на самом деле ссылка по приказу королевы Шарлотты. Увы, я этому не верю. Посетив несколько вечеров, где доктор Бичем угрюмо стоял в углу, я могу лично засвидетельствовать, что Бичему никогда не доставляла удовольствия компания кого бы то ни было, за исключением его жены, книг и ручной черепахи. И у меня нет никаких сомнений, что уход с лондонских подмостков был его собственным решением, ставшим следствием его угрюмого и нелюдимого характера.

25

Услышав стук в парадную дверь Ле Гранд Леона, Джек решил, что это кредиторы пришли наложить лапу на здание. Когда театр закрыли, мистер Энтони отдал Джеку ключи и велел приглядывать за зданием, пока они не откроются в следующем сезоне. С ворами Джек бы справился. А вот банкиры были реальной угрозой.

Молнией его прошила надежда, что это может быть Хейзел, которая пришла, чтобы найти его и сбежать с ним. Тот памятный поцелуй все еще горел на губах, пробуждая в душе радость и трепет вперемешку с ужасом. Поцелуй был связан с ночью изуродованного трупа, того самого, с пришитыми веками, которого они оставили священнику. Джеку проще было представить, что вся эта поездка была просто плохим сном, что ничего подобного не происходило.

Рассвет лишь слегка позолотил гребень Трона Артура[14], который Джек смог бы увидеть через крошечное оконце в верхней галерее, если бы отодвинул занавес и изогнул шею. Но сегодня он с головой зарылся в свои грязные одеяла, надеясь, что стук прекратится. Напрасно.

Тот не стихал – гулкие, неистовые удары заставляли дребезжать стекла в окнах холла.

– Эй, театр закрыт! Приходите как-нибудь потом! – крикнул Джек.

Стук не прекращался. Кто бы там ни стоял, останавливаться он не собирался. Джек со вздохом откинул бывший занавес, который использовал, чтобы превратить свою постель в подобие бархатного гнезда.

– Ладно, ладно, кто бы вы ни были! Просто умолкните на минуту, я уже спускаюсь.

Мистер Энтони использовал тяжелые цепи, чтобы закрывать двери, и Джек как раз возился с ними, когда услышал голос за дверью.

– Джек? Джек Кар-рер? Это же ты, да? О, пожалуйста, пусть это будет Джек!

Он снял цепи и открыл дверь, за которой лицом к лицу столкнулся с Дженет, своей прежней осведомительницей. Они работали вместе только раз после того, как она устроилась горничной в дом к Алмонтам – всего лишь три месяца прошло с их последней встречи, а выглядела она так, словно постарела на годы. На ней по-прежнему было платье горничной, но такое мятое и грязное, словно она спала прямо в нем. Волосы соломой торчали из-под чепца, а кожа была желтоватой и бледной. Тени под ввалившимися глазами казались почти черными. Она схватилась за живот.

– Мне не с кем больше поговорить. Если расскажу домоправительнице, меня наверняка выпрут, а на доктора нет денег. Ты всегда был добр к мне, Джек. Кто-то из парней сказал, что ты бываешь здесь, и я…

Она снова схватилась за живот, и Джек понял… по крайней мере, ему так показалось.

– Давай, заходи. – Он провел девушку в помещение, а затем запер дверь. Теперь Дженет могла умыться в дамской комнате, а он в это время собрался разыскать немного печенья.

На Хейзел были очки, когда она открыла дверь подземелья и обнаружила за ней Джека вместе с юной девушкой, которая, морщась, хваталась за живот.

– Ты носишь очки? – выпалил Джек, не успев даже поздороваться.

– Изредка, – ответила Хейзел, краснея. – Когда засиживаюсь за полночь. Или попадается мелкий шрифт. И вообще, я учусь. Заткнись. Ну и в чем у нас проблема? – Игнорируя Джека, Хейзел потянулась успокоить девушку, пришедшую с ним. Та отшатнулась.

– Все в порядке, Дженни, иди сюда, – обратился к ней Джек, а затем повернулся к Хейзел:

– Это Дженет. Моя давняя знакомая. У нее кое-какая… проблема, а у нас обоих нет денег на доктора, поэтому я и решил привести ее сюда. Может, ты сможешь ее осмотреть.

– Я не пойду в больницу! – выкрикнула Дженет. – Я была в больнице для бедных, там чертов ад. Я больше не выдержу этих запахов. И стонов!

– Тише. Никто тебя никуда не отправляет. Я могу осмотреть тебя прямо здесь, – сказала Хейзел.

Успокоенная, Дженет последовала за Джеком в подземную лабораторию, но подозрительно оглядываться не перестала. Хейзел расчистила длинный стол от книг и бумаг, которые изучала, и зажгла новую свечу, заметив, что прежняя оплыла до огарка.

– Садись сюда, – велела она, – и расскажи, что с тобой.

Девушка казалась знакомой, но Хейзел никак не могла вспомнить откуда.

Дженет послушно уселась и расправила юбку на коленях. Заметив, что Хейзел смотрит на ее живот, сказала:

– Я не в тягости. Просто не могу быть. Это невозможно. Клянусь. Эй! Да я ж знаю вас, так, мисс? Джек, я знаю ее. Она же… она знает лорда Алмонта, так?

– Он – мой дядя, – подтвердила Хейзел. И тут вспомнила: девушка была новой горничной Алмонтов.

Дженет сердито фыркнула и попыталась спрыгнуть со стола. Но стоило ей сдвинуться всего на дюйм, как боль снова скрутила ее, и Джеку пришлось бережно усадить ее назад.

– Мне нельзя здесь быть, – простонала она. – Если узнают, что я здесь… если решат, что ношу ребенка, мне не позволят больше там работать. Миссис Поффрой вышибет меня на улицу, не успею и глазом моргнуть. Слышала такие истории. Знаю, что случается с девчонками, о которых пошла дурная слава.

– Дженет, – успокаивающе заговорила Хейзел. – Дженет, не так ли? Уверяю тебя, ни одна живая душа не узнает, что ты была здесь сегодня. Клянусь своей честью. К тому же племянницу виконта вряд ли похвалят за то, что устроила лазарет из фамильного подземелья, так?

– Наверное, так, – пробормотала Дженет.