Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга вторая

Вот и теперь Констанция ввела шевалье де Мориво в комнату и бросила взгляд на пустые глазницы маски. Когда Констанция сама находилась в этих комнатах, Шарлотте строго — настрого было запрещено подсматривать за своей госпожой. Но всякий раз, лишь только Констанция оставалась наедине с Эмилем, ее не покидало чувство, что пустые глазницы алебастровой маски следят за нею.

Она опустила полог кровати и, сбросив платье, легла на простынь.Эмиль в последнее время, как казалось Констанции, всегда куда-то спешил, чего-то не договаривал. Он словно выполнял опостылевшеедело, хотя старался этого не показывать.

Вдруг Эмиль спохватился. Он спешно начал надевать мундир.

— В чем дело, Эмиль, куда ты так спешишь?

— Я забыл самое главное — меня на улице ждет музыкант, я пригласил его играть нам.

— Но не можем же мы… — Констанция осеклась, — он же нас увидит.

— В том-то и дело, что нет, — бросил Эмиль, выбегая из комнаты.

Он сбежал вниз и дворецкий проводил его удивленным взглядом.Вскоре он вернулся, держа под руку молодого парня с гитарой, завернутой в полотнище. Он вел его по ступенькам, поддерживая подлокоть, а тот шел, высоко подняв голову.

Констанция, заслышав шаги, накрылась до подбородка простынейи сжалась.

— Что за глупость ты придумал, Эмиль, с этим музыкантом? И почему я только сразу не догадалась вернуть его и отговоритьот этой затеи?

Эмиль, улыбаясь во весь рот, ввел музыканта в комнату. Толькотут Констанция поняла, что тот слеп. Он смотрел невидящими глазамикуда-то в потолок и даже не пытался повернуть голову в сторону кровати. Констанция, понемногу осмелев, отбросила простынь.У нее было странное чувство — находиться в одной комнате, обнаженной, с двумя мужчинами. Но Констанция находила себе оправдание в том, что для слепого нет разницы, одета или обнажена женщина.

Юноша развернул гитару и, настроив ее, принялся перебирать струны. Полилась грустная мелодия, навевавшая тоску.

Эмиль широко улыбался, гордый своей находкой.

— Теперь он всегда будет играть для нас, Констанция.

— Иди ко мне, — сказала мадемуазель Аламбер и почувствовала, что ее голос звучит в унисон с гитарой.

Тяжело упала на паркет шпага с перевязью, за ней мундир, и Эмиль опустился рядом с Констанцией. Теперь все то, что она зналапрежде, казалось, Констанция испытывала впервые. Она корила себя за то, что блаженствует без любви под звуки музыки слепого гитариста.

— Одно плохо, — признался Эмиль.

— Что же, — с придыханием спросила Констанция.

— Если бы он был еще и глухой, — Эмиль тяжело вздохнул, — тогда было бы еще лучше.

А Констанция сообразила. Если бы музыкант не слышал их голосов, ее бы не охватывал такой озноб при каждом прикосновении рук Эмиля к ее телу.

Шевалье де Мориво как всегда уходил еще засветло. Все еще играл свою грустную мелодию слепой музыкант, а Эмиль уже одевался. Он спешил, не попадая в рукава, и Констанции было смешно смотреть на своего любовника.

Наконец он совладал с рубашкой и стал надевать мундир. Вскоре и с этим было покончено. Подойдя к зеркалу, Эмиль старательно нахлобучил парик и попытался заглянуть себе за спину, проверяя, сумел ли он как следует затянуть шнурок кожаного жилета.

Так и не сумев сделать этого, он обратился к Констанции:

— Посмотри, там все в порядке?

— Не стоило так старательно затягивать его, — проговорила Констанция.

— Почему?

— Я хочу еще побыть с тобой.

Брови Эмиля поползли вверх. Он, не говоря ни слова, принялся застегивать перевязь шпаги.

— Ты говоришь, еще?

— Да, еще, — мадемуазель Аламбер перевернулась на живот и посмотрела на Эмиля.

Тот выглядел, словно проворовавшийся торговец. Руки его слегка дрожали, глаза бегали.

— Ты чем-то обеспокоен, Эмиль?

— Ну как же, ты просишь еще, а я понимаю, это невозможно. Ведь не могу же я быть бесконечным любовником? Таких, моя дорогая, вообще не бывает на свете.

— Но я хочу, — попросила Констанция, уже издеваясь над Эмилем. Тот нахмурился.

— Да ладно, Эмиль, я пошутила. Я очень счастлива и поэтому хочу улыбаться.

Улыбнулся и шевалье де Мориво.

— Что ж поделаешь, — развел он руками, — все хорошее когда-нибудь кончается. Но это не последняя наша встреча.

— Раньше ты никогда не думал о подобном, — напомнила ему Констанция.

— Раньше и ты не говорила о подобных вещах.

— Все когда-нибудь случается впервые, — проговорила женщина.

— Ты не устала? — участливо осведомился Эмиль, глядя на то, как Констанция трет себе виски.

— Я еще хочу поговорить с тобой.

— Извини, дорогая, мне некогда, я должен спешить.

— А когда мы увидимся еще, Эмиль? Тот задумался.

— Может быть, завтра?

— Завтра? — переспросил Эмиль де Мориво. — Завтра я не могу.

— Ну что ж, давай тогда в понедельник. Эмиль де Мориво что-топрикинул в уме и отрицательно качнул головой.

— В понедельник тоже не получается.

— Тогда вторник, — Констанция старалась, чтобы ее голос звучал ровно и в нем не проскакивали нотки раздражения.

— Вторник… вторник… — повторял Эмиль, но вновь вынужденбыл развести руками, — и во вторник ничего не получится.

— Тогда среда, — растягивая гласные, проговорила Констанция.

— Я думаю, мы и так встретимся, даже не договариваясь заранее, — наконец подытожил Эмиль де Мориво, поправляя парик.

Музыкант все так же меланхолично перебирал струны, словно неслышал разговор любовников. Констанция пыталась перехватить взгляд Эмиля, но тот упорно отворачивал голову.

— Скажи мне, — попросила Констанция, — у тебя есть кто-нибудь еще?

Немного помявшись, Эмиль промямлил:

— Нет, ты одна. Почему ты вдруг об этом спрашиваешь?

— Ты какой-то странный сегодня.

— Что ж, иногда бывает, много дел, много забот…

— Ты даже не хочешь, Эмиль, назвать день нашей встречи.

— Я не могу этого сделать, потому что не свободен как ты, — Эмиль впервые за этот день пристально посмотрел на Констанцию, как бы желая запомнить ее надолго такой, обнаженной, лежащей на кровати.

Констанция инстинктивно отпрянула от этого взгляда и прикрылась простыней.

— Ты чего-то боишься?

— Нет, ведь мы никогда не говорили, что любим друг друга.

— Ты о чем?

— Я не желала бы, чтобы ты встречался со мной из жалости, — сказала мадемуазель Аламбер.

— А разве я давал повод для таких подозрений?

— Нет, Эмиль, но согласись, ты сегодня очень странный.

— Извини меня, если я чем-то не угодил тебе. Но меньше всего яхотел бы тебя обидеть.

— Попрощайся со мной, — попросила Констанция. Эмиль подошел к кровати, склонился над ней и поцеловал Констанцию в губы. Это был странный поцелуй, какой-то отстраненный и холодный.Хотя в общем-то, в отношениях Констанции и Эмиля никогда не было жара любви.