Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга вторая

— Отчего же, — пожала плечами Констанция, — тебя я могу представить.

Виконт сразу же почувствовал неладное, ведь соберись Констанция все делать всерьез, она бы первой представила ему Колетту, а так все получалось наоборот.

— Это страшный человек, моя дорогая, — вкрадчивым голосом говорила Констанция, — на его совести множество загубленных жизней и разбитых женских сердец. Он не знает жалости и если тебе, дорогая, кажется, что он красив, то знай — он ужасен. Я правильно описала тебя? — усмехнулась Констанция.

— Почти.

— А теперь, чего ты ждешь?

— Я жду, пока представят мадемуазель.

— Я представлю ее тебе немного попозже, когда уляжется моя злость, а сейчас я только могу дать один хороший совет.

Колетта чувствовала себя чрезвычайно неуютно. Она понимала, начинается какая-то ссора, к тому же причиной ее, не желая того, послужила она сама.

— Констанция, я сделала что-то не так?

— Нет, дорогая, все в порядке

— Ты говоришь правду?

— Успокойся.

Девушка вновь пристально посмотрела на виконта. Теперь он ей уже не казался таким прекрасным, застывший смех в его глазах воспринимался злобой, а отполированные ногти на холеных руках казались когтями хищного зверя.

— Так вот, мой совет тебе, дорогая, держись подальше от этого человека и подобных ему неисправимых ловеласов. Могу только добавить, что назвала я его слишком скромным титулом.

— Насколько я понимаю, — абсолютно спокойно произнес виконт, — мое общество здесь нежелательно. Но поскольку никто мне не указал пальцем на дверь напрямую, я рискую остаться.

Колетта затравленно озиралась то на Констанцию, то на Анри, незная, что ей делать.

— Насколько я понимаю, мадемуазель, вы первый раз в опере. Взгляд девушки был красноречивее любых слов. Но Констанция решила испытать ее выдержку. Ее хватило ровно на одну минуту.

— Что я должна делать? — повернувшись к Констанции, она спрашивала так, словно Анри, задавший свой вопрос, тут же превратился в истукана и не слышал ее слов, не видел отчаянных жестов. — Что я должна делать, Констанция, отвечать или же молчать?Я могу ему ответить? — сбивчиво проговорила девушка.

— Ну что ж, — пожала плечами Констанция, — конечно ответить можно, но только в одном случае.

— В каком?

— Если у тебя есть, что ответить.

— А если нет? — испугалась Колетта.

— Значит, нужно молчать.

— Так я рискну ответить? Ну отвечай же, а может не стоит?

— Ну тогда молчи.

— А как лучше?

— И то и то нужно сделать хорошо, — наставительно произнесла Констанция.

Колетта сидела задумавшись, а Анри и Констанция в этот моментпереглянулись. На губах виконта блуждала лукавая улыбка. Ему было приятно смотреть, как смутилась девушка лишь от одного его присутствия. А взгляд Констанции говорил: ну какой же ты нахал, Анри, нельзя же заставлять волноваться маленького ребенка!

А Колетта несколько раз глубоко вдохнула и каждый раз молчавыдыхала.

Наконец, она закрыла глаза и путано, сбивчиво принялась объяснять:

— Да, мне раньше никогда не приходилось бывать в опере. Точнее, мы с матерью один раз заезжали, но тогда не было спектакляи в общем-то, я здесь впервые.

Виконт терпеливо выслушал всю эту бессвязную речь и кивнул.

Констанция, чтобы приободрить Колетту, положила руку на ее плечо.

— Ну, Анри, ты удовлетворен ответом? Что ты можешь на это сказать?

— Ответ исчерпывающий, мадемуазель, — — поклонился виконт Лабрюйер и собрался еще о чем-то спросить Колетту, как Констанцияподнялась со своего места, взяла его под руку и повела к выходу.

— Куда ты, Констанция? — испуганно запричитала Колетта.

— Я сейчас вернусь. Ты не против Анри, если мы удалимся напару минут, и я кое-что тебе объясню?

— Мне конечно жаль покидать такую прекрасную девушку в одиночестве, ведь чего доброго, может появиться еще один ловелас, ия упущу чудесный шанс завладеть вашим сердцем.

Анри еще раз поклонился, поцеловал уже более умело поданную руку и покинул ложу.

Колетта, оставшаяся одна, тут же почувствовала себя немного более свободной. Она глубоко вздохнула и склонила голову.

— Как это трудно, — пробормотала девушка, — быть светской дамой. Никогда не знаешь, что ответить, не знаешь, о чем тебя спросят. Хорошо Констанции, она уже все умеет и на каждый вопрос у нее есть по несколько ответов. А я… мне еще нужно многому учиться.

Но тут же Колетта гордо встряхнула головой:

— Я докажу им всем, какая я! — она пожала плечами и немного глуповато улыбнулась.

— Да, ты еще совсем дурочка, — призналась она сама себе в сердцах.

А Констанция тем временем уводила по длинному переходу Анри туда, где было меньше людей. Они облюбовали себе место на мягкой кушетке под зажженным бра.

— Я слушаю тебя, Констанция, наверное, ты хочешь сообщить мне что-то очень важное.

— Например? Анри задумался.

— Ну, эта девочка может быть твоей дочерью.

— Ты что? — возмутилась Констанция. — Она всего лишь на несколько лет меня младше.

— Это я сказал так, чтобы позлить тебя немного.

— Ну так вот, Анри, чтобы ты зря не тратил силы, я должна тебячестно предупредить…

— Насчет этой девочки, — уточнил Анри.

— Конечно же.

— Тогда я слушаю.

— А если бы я говорила о себе? — улыбнулась Констанция.

— Тогда бы я заткнул уши. Мне все о тебе известно.

— Так вот, Анри, эта девочка, Колетта, дочь моей близкой родственницы баронессы Дюамель.

— Ах, вот оно что! — воскликнул Анри. — Я же говорил, она прямо-таки твоя дочь.

— Нет, она моя тетя, — немного раздраженно ответила Констанция Аламбер.

— Ах, да, я совсем забыл, ведь баронесса приходится тебе двоюродной бабушкой.

— Ну так вот, эта девочка скоро выходит замуж и до свадьбы попоручению матери находится под моей опекой. Так что, я не позволю тебе приблизиться к ней плотнее, чем на расстояние вытянутой руки.

— С чего ты взяла, Констанция, что она меня заинтересовала?

— Да ты же, Анри, не можешь спокойно пройти мимо девушки, если еще не знаком с ней. Я вообще удивляюсь, как ты еще добираешься домой после оперы, ведь на твоей дороге встречается как минимум десяток красоток.

— К сожалению, девять я уже знаю.

— Ну так вот, — пропустила это замечание мимо ушей Констанция, — держись от нее подальше, это мой тебе совет.

Анри приложил руку к левому плечу, напоминая Констанции о стилете.

— Иначе… — он приподнял брови.

— Кончится тем же самым.

— Но мне тогда не остается ничего, как спросить, сколько ей лет.

— Пятнадцать, чудовище, — сказала Констанция.