Полчаса - Людмила Вячеславовна Федорова

И, наконец, Агнесса, и Кирюша оказались в детской с большим мягким дорогим ковром, на котором умиротворённо расселись игрушки: нарядные гусары, большой цветастый клоун с красным носом, плюшевый белый медведь, мягкая игрушка-мышонок с сыром, нарядная карета с лошадкой, которая заводилась на ключик, большой мяч и кубики, на полочка были расставлен книжки, кроватка имела тюлевую нарядную занавеску. В углу стоял небольшой стол со стулом для занятий с чернилами, перьями и промокашками.

– Посмотрите, тётя Агнесса, что чего прелестная карета, её заводишь ключиком золотым, лошадка начинает ножки переставлять, карета двигается, а я в ней гусаров катаю, а ещё они у меня воюют, а это клоун, он очень смешной, а этого мышонка зовут Сыр Сырыч, он сыр любит. А здесь кубики с картинками, с этим мишкой я сплю. Вам нравится? Правда, же милые игрушки? Вам понравились? А за столом я уроки делаю, у меня всего первый год ещё учителя есть, мне нравится читать, а вот писать не очень, крёстный журит меня, что я пишу криво, как курица лапой…

Агнесса, тронутая наивностью доброго мальчика, искренно, располагающе и широко улыбнулась и промолвила:

– Конечно, это самые лучшие игрушки, которые я только видела. Научишь меня, как правильно заводить карету, где там нужно рассадить гусаров, чтобы они все доехали?

Кирюша кивнул и с довольным выражением личика уселся на пушистый ковёр и стал учить Агнессу заводить карету, потом они вместе рассадили внутри ярких нарядных гусаров, милая девушка радовалась играм с графским племянником, как будто сама была ещё ребёнком, расспрашивая его попутно обо всём:

– А ты крёстного любишь? Он добрый или строгий? А что ты изучаешь? Учёба даётся тебе легко или тяжело?

– Ой, очень люблю, мы вместе и играем, и занимаемся, и гуляем, он научил мен кроликов за ушки держать, и цыплят кормить, и на лошадке ездить, он добрый. Учёба мне даётся не тяжело, я уже математику хорошо учу, закон Божий, читать умею, только писать мне не нравится, не получается, всё криво да криво, крёстный меня за это журит иногда. А ещё дядя заставляет меня есть полезную, но невкусную еду и соблюдать скучные манеры, но я не обижаюсь, потому что он добрый и без повода ничего заставлять не будет. Раз говорит так, значит, знает, зачем это нужно…

Тут Агнесса не выдержала и искренно рассмеялась на наивные жалобы ребёнка, который говорил тоже самое, что и она в восемь лет и скорее ласково успокоила, положив нежную дамскую ручку на плечико мальчику:

– Не волнуйся, когда мне было восемь лет, как тебе сейчас, я тоже не любила писать, а ещё не понимала, зачем нужно есть полезную еду и соблюдать манеры, но именно потому что я слушала старших, соблюдала манеры и кушала полезную, но невкусную еду, я стала такой взрослой и красивой. Ты меня сам сравнил с принцессой из сказки…

Мальчик в ответ мило улыбнулся, судя по всему, ему понравилась такая реакция «тёти Агнессы» на его детские бедки.

– А ты выйдешь за крёстного замуж? – уточнил солнечный мальчик, с неподдельным интересом поглядывая на Агнессу.

– Ну, да,… – смущённо протянула девушка, опустив взгляд своих глубинных морских глаз в пол, – А ты хочешь, чтобы крёстный на мне женился? Мы с тобой тогда будем дружить?

– Конечно, – обрадовался искренно мальчик, и у Агнессы отлегло на сердце, – Мы будем дружить, ты со мной играть будешь, когда крёстный занят, с уроками будешь помогать…

– А своих родителей ты помнишь? – спросила Агнесса, немножко покраснев от волнения, ведь не знала ничего о его родителях, и могла нечаянно причинить мальчику обиду.

В ответ тот притих, задумчиво перебирая в руках карету, нарядных гусаров и цветастого клоуна, а потом ответил:

– Маму я не помню, а папу сослали в Сибирь…, я часто, когда карету завожу ключиком, представляю, что мы с крёстным к нему в гости едем. Это же не страшно, правда, что маму не помню, а папа в Сибири, ты же всё равно выйдешь замуж за дядю, а мы с тобой дружить будем?..

Агнесса нежно, по-матерински обняла Кирюшу и промолвила:

– Не волнуйся, ты ни в чём не виноват, и дядя тоже, поэтому обязательно будем дружить с тобой, и, конечно, я выйду замуж за дядю…

Кирюша улыбнулся и смешно уткнулся носиком в мягкую ладошку Агнессы, потом снова вместе с девушкой взялся за игрушки, девушка же подумала: «Надо будет спросить у его сиятельства, за что отправили в ссылку его брата, и где мама Кирюши…, странно, что он её не помнит. Может, погибла при родах? Или уехала вместе с мужем в Сибирь?..».

И тут в дверях наконец-то появился сам Семён Степанович и с располагающей улыбкой весело произнёс:

– Кирюша, хороший малыш, вы уже полтора часа с тётей Агнессой играете, тебе нужно уже заняться уроками, а тёте Агнессе со мной побеседовать…

Кирюша без лишних споров тут же со вздохом встал, и пошёл за стол, Агнесса же, довольная, что знакомство прошло гладко, встала с мягкого ковра, правила пышные зефирно-розовые юбки и подошла к Семёну Степановичу и тихо спросила:

– Скажите, сударь, Кирюша всегда такой милый ребёнок или только при мне? И что-с случилось с его родителями?

– Да, он очень покладистый ребёнок, я рад, что вы-с с ним подружились. Что-с с родителями? Давайте выйдем в гостиную, не хочу при Кирюше рассказывать. Ну, мой младший брат связался с либералами в политическом кружке, идеи которых мне совершенно не близки и не понятны, а потом их за что-то арестовали, в суть я не вникал, приговорили к ссылке в Сибирь. Э-эх, мне кажется, я до сир пор слышу, как горько плакал он тогда, как просил меня пустить Кирюшу с ним в Сибирь, а я не согласился, понимал, что ребёнку там плохо будет, он у нас мальчик нежный, домашний, не уживётся он с бойкими детьми каторжников. Мне кажется, что я и сейчас слышу, как он упрекал меня в бессердечности по отношению к нему, и как я просил подумать в первую очередь о сыне, а не о себе, о себе раньше надо было думать, когда ввязывался во всякие странные политические кружки, на что он ответил: «Не смог смотреть, как люди страдают!», на что я отчитал его: «Что тебе до всех есть дело, а до своего ребёнка нет?!». Звучит жестоко, но, увы, это так. Так, и не примерившись, уехал он, а Кирюша со мной остался, не дал я ему жизнь загубить. А мама Кирюши… не жена была моему брату, а…(Семён Степанович стыдливо прокашлялся…) ну, дама сердца, балерина, которая совсем не принимала участия в жизни сына. Учитывая