Полчаса - Людмила Вячеславовна Федорова

и графу Долгопятову, текст которых вполне совпадал, кроме адресатов писем, и тому, и тому уважаемый купец обещал руку и сердце любимой дочери сударыни Агнессы Петровы, если те дадут взаймы под низкий процент.

Отправив письма, пожилой, полненький, но предприимчивый купец Пётр Константинович помчался снова по торговым делам, а Агнесса вместе с мамой, обаятельной Верой Сергеевной, занялась заготовлением варенья и различных солений.

– Не расстраивайся, доченька, всё равно тебе никто не нравился, а замуж выходить придётся, а все мужики одинаковые, просто слушайся мужа, рожай детей, помни, что любая женщина в первую очередь мать и жена, а всё остальное приложится… – при этих словах Вера Сергеевна нежно погладила дочку по золотым буклям.

Агнесса с горечью вспомнила свои мечты о той гармонии, когда муж и жена не просто делят супружеское ложе и терпят друг друга, а именно любят, а так же дышат одним и тем же, понимая друг друга с полуслова. Однако, милая девушка быстро прервала свои мечтания одной здравой мыслью: отец на грани разорения, сгорел целый склад, поэтому её личные амбиции лучше убрать на дальний план.

Этой ночью Агнесса не смогла уснуть, думая о своём будущем: с французским бароном Мишелем она превратится в затворницу и многодетную мать, а вот с его сиятельством графом Семён Степановичем…, Агнесса не знала, сойдутся ли они характерами, но её огорчало, что у них не будет своих детей. А ещё при всём уважении к мудрости Семёна Степановича, девушка не знала, как к ней отнесётся графский племянник Кирюша, всё-таки мальчику уже семь лет, у него уже свои желания и капризы. Вдобавок, в этом возрасте дети обычно собственники, требуют от взрослых много внимания, а вдруг этот мальчик не захочет делить крёстного с незнакомой тётей?..

Так Агнесса и пролежала до утра, не сомкнув усталых бездонных морских глаз…

Как ни пыталась юная прелестница оттянуть утро, оно, не слушая ничьих аргументов, всё-таки взошло на эту грешную землю красивым солнечным таинственным светом и молодым туманом, который утром скрывал тайны наступающего дня, где скрывались либо главная удача, либо главное огорчение её жизни…

Пётр Константинович тоже переживал за дочь, но его логика была более консервативная: лучше уж за кого-то замуж, чем остаться в старых девах, и, в отличие от Агнессы, он понимал, что его первая гильдия и выгодная торговля делали дочь завидной невестой, теперь же женихи скорее сделают ему одолжение. Девушка разливала чай за завтраком, когда прибежал жалкий худющий крепостной мальчишка барона, с неуклюжим поклоном подал Петру Константиновичу записку от Мишеля де Сифа, и тут же убежал, как трусливый зайчонок. Пётр Константинович с важным видом поправил большое пенсне и с волнением и лёгкой дрожью в руках вскрыл письмо…

Вера Сергеевна и Агнесса не смели дышать от переживания, Девушка побелела, наблюдая за реакцией отца, и увидела, как ясный лик затуманился от разочарования, и даже бледно-голубые глаза казались абсолютно серыми, но немая сцена продлилась недолго, ведь разочарованный купчина воскликнул:

– Вот свинья этот французский барон! А ещё, скряга, смеет «вашим благородием» именоваться! Заломил такие проценты, что я никогда выплатить не смогу! Всё, кровинка моя, за барона ты замуж не идёшь…

Почему-то Агнесса выдохнула с облегчением: замуж за барона ей не хотелось, поэтому стали ждать ответа от графа Семёна Степановича Долгопятова. Вечером, где-то примерно в шестом часу, дверь в уютный кабинет Петра Константиновича приоткрыла красивая крупная женщина с толстой блестящей русой косой в старом, но чистом синем сарафане, с низким поклоном она подала письмо, мелодично, напевно произнеся:

– Барин, извольте принять письмо от его сиятельства Долгопятова…

У Агнессы снова отлила краска от щёк, почти вцепившись в мать, она ждала вердикта, а Пётр Константинович открыл дрожащими руками с последней надеждой на благополучное разрешение ситуации конверт, и тут же радостная светозарная улыбка осветило его лицо, и громко был провозглашён вердикт:

– И так, радуемся, семья Смирновых, милейший сударь его сиятельство граф Долгопятов сказал, что даст нужную мне сумму безвозмездно, а не в займы, и ты, доченька любимая с родительским благословением выходишь замуж, да не за абы кого, а самого графа, его сиятельство! Дочка, приготовься по высшему разряду, завтра, прежде чем объявить о помолвке, ты едешь знакомиться с графским крестником Кириллом! Он написал, что в подарок игрушек не покупать, хватает, да и не полагается женщине подарки дарить, а купить сладости…

Тут же сияющий от счастья Пётр Константинович ласково обнял дочурку, нежно поцеловал три раза в бархатные бледные щёчки, а вот смущённая взволнованная Агнесса с трудом натянула улыбку, после чего девушка медленно обмякла и еле удержалась, схватившись за пухлую мягкую руку матушки, Веры Сергеевны.

– Дорогая, что это с ней? Мы с трудом избежали разорения, а ещё я ей выбрал самую выгодную партию, а она недовольна? – забавно и мило надувшись, возмутился Пётр Константинович, пытаясь расцеловать обмякшую дочь.

Вера Сергеевна же помогла дочери красиво выпрямиться, с деловым видом поправила большой красивый расписной жёлтый платок и крупные коралловые бусы, весело, немножко с украинским свойственным для неё акцентом ответила:

– Свет очей моих, да что ты такое говоришь?! Как тут быть не довольным?! Это от счастья, хорошая наша, обмякла, от счастья, была ведь дочерью богатого купца, а станет настоящей графиней! Её сиятельством!

Надо сказать, что мать, конечно, солгала, нисколько Агнесса не обрадовалась нужде выходить замуж за столь пожилого жениха. Теперь она очень жалела, что в своё время, до пожара, когда отец и сваха предлагали девушке выбор, не вышла замуж за Алексея Виноградова. Но заносчивого слащавого художника она тоже не любила, единственное, что привлекало Агнессу в нём, так это изящная аристократичная внешность и возможность иметь детей, а граф ей, как личность, а не как жених, очень даже нравился, да и деньги отцу были нужны, поэтому смиренно девушка натянула широкую красивую улыбку, и пролепетала:

– Да-да, милый папенька, от счастья…

Купец же приобнял бережно дочку и заботливым тоном изрёк:

– Вот, другое дело! Помни, что твоё женское дело это следить за хозяйством, слушаться мужа, быть достойной и представительной дамой в высшем свете, чтобы ему не было стыдно за то, что женился на худородной девице, ты должна выглядеть и вести себя, как у них положено, любить графского племянника, ну и своих детей родить. У тебя всё получится, ты же у меня умница и красавица, будь счастлива, дитя любимое моё…

«Конечно, родить! Легко учить вам меня, а потом, если не получится, обвинять, а что, если он, как мужчина, уже не может ничего?! Я ж потом в глазах людей виноватой буду, а вдруг у него не может уже быть детей?» – мысленно возмутилась явной