Кощеева гора - Елизавета Алексеевна Дворецкая

Лис помедлил и кивнул ему на помост:

– Садись.

Лют сел и всем видом изобразил готовность слушать. Но Лис колебался. Лют ему не угрожал, но Лис и сам помнил: в Киеве Мистина сильнее его, а найдется ли заступник – как знать?

Но не страх толкал его согласиться. Глаза Люта, цвета пыльного желудя, смотрели на него с живым любопытством, безо всякой задней мысли. Лют не знает, что пятнадцать лет назад именно Лис породил и взрастил замысел, который привел к внезапной гибели воеводы Свенельда, Лютова отца. И Мистина не знает. Знает только Болва, но тот будет молчать, ибо они ту вину делят пополам. Они не желали зла своему старому вождю, напротив, хотели устроить так, чтобы он сохранял владения, силу и влияние как можно дольше, ни с кем не делясь. Но перехитрили сами себя, погубили Свенельда и всю дружину. И землю Деревскую. О земле Деревской они не сильно-то печалились, раз уж дань с нее потеряна, но чувство вины перед Свенельдом и его сыновьями за пятнадцать лет не ушло совсем. Затаилось и порой напоминало о себе, как застарелая хворь: не убивает, но и здоровым быть не дает.

Он думал, что прошлое ушло навсегда, потому и решил вернуться. Но здесь, на Руси, под взглядом желудевых глаз, точь-в-точь такого цвета, как были у Свенельда, это чувство завладело душой и указало способ навсегда от него избавиться.

– Я тебе все расскажу, – сказал Лис, а мысленно добавил: «И буду больше ничего вам не должен».

* * *

Вернувшись и войдя в Свенельдову избу, где его с нетерпением ждали Мистина, Альв, Ратияр, Бранд и Торлейв, Лют начал с того же самого: вынул из-за пазухи мешок серебра и звякнул об стол.

– Он не хочет оставлять себе. Говорит, это будет означать, что он принял плату и взялся за дело. А он браться не хочет, даже, сказал, дай им по марке на каждого, а не на всех.

– Так за что ему заплатили – он сказал?

– Ему сказали, что надо обстрелять с крыши некоего человека, который поедет с бережатыми и с женщиной, но никого не убить, всадить пару стрел в щиты телохранителей, и все. Но варяги сами поняли, что этот человек – Святослав. Он ездит через тот мост через Глубочицу. И день – завтра.

– Завтра он должен приехать к Эльге, она хотела видеть Прияну…

– Они Прияну собрались обстреливать? – Торлейв вскочил.

– Они не будут. Лис сказал, – и сдается мне, он прав, – если уж ты в ссоре с конунгом, то пугать его – последнее дело, надо сразу валить наглухо.

Мистина хмыкнул, соглашаясь.

– И они, варяги, решили, что их просто подставляют. Что их подставляешь ты, Мистиша.

– А выходит, подставляют и их, и меня. Но кто?

– Святослав, – первым сказал Торлейв, глядя на мешок серебра.

Этот мешок в его мыслях связывался с Прияной, а мысль о ней вела к ее мужу.

– Болва, – добавил Альв. – Он принес это серебро от Святослава Лису, но сказал, что от тебя. Варяги должны были думать, что их нанял ты.

– Но выходит, Святослав нанял их пугать самого себя?

– Но уж не убивать, как Лис решил, – сказал Ратияр.

– И при чем тут мой парень? – Альв кивнул на Бранда. – Он им зачем?

– Глубочица… – Лют нахмурился. – Ты с тот бабой встречаешься в клетях на Глубочице? Так их засада там же. На крыше. Завтра…

– Завтра она велела опять приходить, – с трудом вымолвил Бранд; за двадцать четыре года жизни он ни разу не чувствовал себя таким дураком.

– И без тебя велено не начинать! – подхватил Лют. – Лис сказал: если Бранд не придет, не стрелять, и все откладывается. Выходит, наш дренг им зачем-то нужен. Уже завтра.

Все помолчали, пытаясь найти для Бранда место в этой паутине.

– Мне не предлагали как-то… участвовать, – сказал Бранд. – Клянусь. – Он тронул молот Тора на шее. – Ни баба, ни еще кто не упоминал даже о какой-то стрельбе, о князе… Может, завтра она хотела меня склонить… – Мельком вспомнилось, что именно Речица ему почти пообещала на следующем свидании. – Но я ж не такой обалдуй, чтобы ради бабы господина подставить…

И невольно задумался: неужели такой? Или хотя бы похож?

Все еще помолчали.

– Я вижу один ответ, – наконец заговорил Мистина. – Им нужен не Бранд. Им нужен его труп.

Все в молчании пытались уразуметь, чем может помочь труп Бранда. Мысль была где-то рядом.

– Сдается мне, происходить все будет так…

Мистина прошелся по старой отцовской избе, двигая правым плечом, словно разминаясь.

– Бранд входит в клеть, там его ждут. И отнюдь не баба, а два-три Святшиных угрызка. Прижмуривают. Потом появляется князь с малой дружиной. Варяги пускают по нему несколько стрел – мимо. В это время другие стрелки с крыши клети заднего ряда стреляют уже по ним – наглухо. А те даже не смотрят себе за спину и ни к чему такому не готовы. В это время гриди бегут, кричат, гремят оружием, обстреливают крышу. В итоге – три трупа злодеев, стрелявших в князя, из них двое чужие варяги, один – мой бережатый. Возьмут остальных варягов, и они скажут, что нанял их я, а сговаривался Бранд. Если кто заикнется про Болву – это будут его последние слова. Лис – давний человек моего отца, и у меня он был, когда из Царьграда вернулся, даже дважды. И все понятно: это моя месть за Улеба. Даже Эльга если и не поверит, то заступаться за меня ей будет трудно. И тогда… Самое меньшее, чего он сможет потребовать – это удаления меня из Киева, а то и вовсе с земли Русской. А побольше… Я же буду говорить, что непричастен. И он сам вызовет меня на поле. Ему уже не тринадцать лет, но даже когда ему было тринадцать, я не мог проливать кровь того, кому клялся в верности на мече.

– А он клялся тебе! – не выдержал возмущенный Лют. – Как всей своей дружине!

– У него есть Хилоусов меч. Это – залог благосклонности Одина, а Один снисходительно смотрит на нарушение клятвы.

– До поры! – вставил Альв. – А в конце спрашивает со всей лихвой.

– Но всякий, кто с ним заключает сделки, так далеко не смотрит. Святослав сейчас рассчитывает на победу в любой