Джейн Кренц - Искушение

Их взгляды встретились. Гарриет удивилась, как быстро он отыскал ее среди гостей.

Он спускался вниз по ступенькам, покрытым красным ковром, с холодной надменностью, не обращая внимания на любопытное ожидание, написанное на лицах.

Он здесь. Гарриет велела себе оставаться спокойной. Рано или поздно Гидеон должен был объявиться, и это вовсе не говорило о его страсти или о нетерпении увидеть ее. Он счел своим долгом появиться здесь.

Пока Гидеон пересекал зал, шепот катился за ним волной, а толпа расступалась как море. Широкими шагами виконт шел в сиянии ламп, ни на кого не глядя, ни с кем не здороваясь. Он направлялся прямо к Гарриет.

— Добрый вечер, дорогая, — сказал он в наступившей тишине и склонился к ее руке. — Надеюсь, вы оставили для меня танец?

— Конечно, милорд, — Гарриет широко улыбнулась. Затем тронула его за руку:

— Но прежде… вы знакомы с моими друзьями?

Гидеон оглядел стоявших полукругом людей:

— Не со всеми.

— Позвольте мне представить вам остальных. — И Гарриет быстро провела эту церемонию.

— Значит, все правда, — проговорила леди Янгстрит с неодобрением в голосе, — значит, вы помолвлены?

— Совершенно верно, — подтвердил Гидеон. — В утренних газетах будет сообщение. — Он повернулся к Гарриет:

— Не сомневаюсь, моя невеста уже получила от вас наилучшие поздравления и пожелания, леди Янгстрит?

Леди Янгстрит поджала губы:

— Конечно.

— Разумеется, — кивнул Эпплгейт, стараясь не смотреть на шрам Гидеона. — Желаю вам обоим счастья. Разумеется.

Другие тоже пробормотали нечто подобное.

— Спасибо, — сказал Гидеон, блеснув глазами. — Я так и думал. Пойдем, дорогая, мы не танцевали с тобой целую вечность.

Он ввел Гарриет в круг танцующих, музыканты заиграли вальс. Гарриет пыталась держаться на расстоянии, соблюдать внешние приличия, как учили ее тетушка Эффе и тетушка Аделаида, но вскоре забыла обо всем. Объятия Гидеона даже в танце слишком волновали ее.

Она почти забыла, какой он большой, весело подумала Гарриет, как широка его грудь, твердая, как скала; а какие плечи! Его огромная ладонь покрывала почти всю ее спину. Гарриет вспомнила тяжесть его тела на своем в ту ночь в пещере, и от воспоминаний ощутила сладостную дрожь.

— Я надеюсь, ваш отец выздоровел? — спросила она Гидеона, кружившего ее в вальсе.

— Ему гораздо лучше, спасибо. Мой вид для него будто электрический ток — прекрасный стимулятор к выздоровлению, — насмешливо сказал Гидеон.

— Боже мой, милорд, он так счастлив вас видеть, что сразу выздоравливает?

— Не совсем. Своим видом я напоминаю ему о том, что будет, если он покинет грешную землю. Мысль, что именно я унаследую титул графа, помогает ему цепляться за жизнь. Он ужасно боится, что благородный титул Хардкасла перейдет в такие недостойные руки.

— О Боже! — Гарриет сочувственно посмотрела на него. — Неужели ваши отношения с отцом так плохи, милорд?

— Да, моя дорогая. Именно. Но вам не стоит беспокоиться. После свадьбы мы будем видеться с родителями по возможности реже. Ну а теперь, если вы не возражаете, я бы хотел обсудить нечто более интересное, чем мои отношения с родителями.

Конечно. О чем вы хотели поговорить?

Гидеон слегка усмехнулся, когда взгляд его упал на ее глубокое декольте.

— Ты мне сообщала, Гарриет, что оттачиваешь здесь светские манеры. Как успехи?

— Откровенно говоря, я с самого начала была не в восторге от этой затеи. Потом я случайно встретилась с лордом Фреем.

— Ах да.

— Оказалось, что он одержим окаменелостями, и пригласил меня в свое Общество любителей древностей и ископаемых. С тех пор, как я начала принимать участие в его заседаниях, мне здесь интересно. Такие прекрасные люди и очень добры ко мне.

— Неужели добры?

— О да. Они обладают обширными знаниями. — Гарриет быстро огляделась — не подслушивает ли кто? — и, понизив голос, сообщила Гидеону:

— Я думаю показать зуб кое-кому из членов отделения пещер.

— Мне всегда казалось, ты опасаешься, как бы его не украли или не пробрались в твою пещеру.

Гарриет сосредоточенно нахмурилась:

— Конечно, я беспокоюсь. Но начинаю склоняться к мысли, что кое-кому все-таки можно довериться. И потом, если никто еще не находил подобного зуба, я вправе с уверенностью написать в своей статье, что обнаружила новую разновидность.

Гидеон усмехнулся:

— О, моя дорогая Гарриет, как я рад, что ты не занимаешься своими манерами.

— Уверяю тебя, я стараюсь, но это не столь увлекательно, как коллекционирование окаменелостей, — бросив на него сердитый взгляд, отвечала Гарриет.

— О, могу понять.

Гарриет просияла, заметив среди танцующих сестру. Фелисити была просто великолепна в легком полупрозрачном платье персикового цвета, она кокетливо улыбалась в вихре танца красивому молодому лорду.

— Возможно, мне и надо поработать над манерами, — признала Гарриет, — но зато мне приятно сообщить, что Фелисити достигла совершенства. Она пользуется большой популярностью, и теперь, когда ей обещана доля от наследства Аделаиды, ей незачем спешить с замужеством. Я подозреваю, она захочет приехать и на второй сезон. Фелисити прекрасно проводит время, и городская жизнь ей по душе.

— А ты жалеешь, что тебе приходится спешить с замужеством?

Снежно-белый галстук Гидеона стал объектом ее пристального внимания.

— Сэр, вы чувствуете себя обязанным торопиться, и у нас просто нет возможности дать себе время, чтобы окончательно убедиться в чувствах друг друга.

— Не следует ли из твоих слов, что ты не испытываешь никаких чувств ко мне?

Гарриет, потрясенная, подняла на него глаза. Она почувствовала, как жар заливает щеки.

— Ох нет, Гидеон, у меня и в мыслях не было сказать, что у меня нет никаких чувств к тебе.

— Очень рад это слышать, — смягчился Гидеон. — Танец закончен, если позволите, я провожу вас к друзьям. Посмотрите, с каким любопытством они смотрят на нас.

— Не обращайте внимания, милорд. Они просто хотят защитить меня, потому что ходят разные слухи.

— Увидим, — пробормотал Гидеон, пробираясь с ней через толпу к членам научного Общества.

— Кажется, появился еще кое-кто в вашем кружке.

Гарриет устремила в том направлении взгляд, но не увидела никого, даже лорда Эпплгейта и леди Янгстрит.

— Твой рост дает тебе определенные преимущества, Гидеон.

— Что верно, то верно.

И тут толпа расступилась. Гарриет увидела коренастого мужчину с красным лицом. В нем, определенно, было что-то неприятное. От проницательного взгляда его темных глаз Гарриет стало неуютно. Его толстые губы были сердито изогнуты, а седые волосы, жидкие на макушке, спускались по щекам пышными завитками бакенбардов. Он напоминал Гарриет евангелиста, неутомимого реформатора церкви, постоянно выступающего против всего — от танцев до пудры.