Сюзанна Баркли - Львиное сердце

Нет. Росс – замечательный: смелый, верный, сострадательный и умный. Он настолько умен, что понимает: как бы он ни хотел отомстить за брата, ничего хорошего не выйдет, если нарушить королевский эдикт. Росс отсутствовал, сражаясь с валлийцами, когда пришло известие о смерти Лайона. Вернуться он смог лишь спустя несколько месяцев, и это был совершенно другой человек – он стал жестче, суше и более непреклонный… особенно в вопросах чести.

– Лайона могли убить, даже если бы ты был там, – сказала Карина, но Росс только пожал плечами в ответ. А Карина подумала, что она должна найти выход и все уладить.

Они поднялись по лестнице и вошли в гостиную. За ткацкими станками и рамами для гобеленов, занимавшими половину комнаты, никого не было. Не было и служанок – они не смели подняться наверх из нижнего зала, пока их не позвали.

В противоположном конце просторной, опрятной комнаты между окнами стоял стол, за которым Элспет разливала вино. Один кубок она отнесла отцу, сидящему у камина с задумчивым видом. Положив руку на резную спинку его кресла, она дерзко взглянула на мать и брата.

– Отец, Росс грозился вас убить, – зло заметила Элспет.

Карина чуть не задохнулась:

– Я уверена, что он ничего подобного не говорил.

– Ха-ха! Тогда он скорее станет лэрдом, – пробурчал отец.

– Элспет, либо ты будешь говорить правду, либо я выбью ее из тебя, – предупредил девочку Росс, и глаза его угрожающе сузились.

– Хорошо, – с неохотой, надувшись, подчинилась она.

– Элспет, как тебе не стыдно лгать! – воскликнула мать.

– Она делает это бессознательно, – сказал Росс. – Женщины ведь прирожденные вруньи. – Он вспомнил о Рианнон, которая полностью владела этим искусством.

– Я так не считаю. – Карина передала Россу кубок с вином. – Женщины склонны к вранью не больше, чем мужчины.

– Лучше бы ты выступил против меня в открытом поединке, чем замышлял запереть меня в собственной башне, – пропыхтел Лайонел, бросив свирепый взгляд на Росса.

Опершись плечом о каминную полку, Росс так крепко сжал кубок, что герб Кармайклов врезался ему в ладонь. Это послужило напоминанием, в котором, впрочем, он не нуждался, что на нем лежит обязанность защитить клан даже от неразумного поведения его главы.

– Мы не можем продолжать это, отец…

– Мстить – наше право, – огрызнулся Лайонел, – даже если у тебя не хватает на это мужества.

У Росса перехватило дыхание, но он совладал со своими чувствами. Его храбрость не ставилась под сомнение, и отец в глубине души это сознавал. Росс и Лайон были погодки и всему обучались вместе. Росс был такой же умелый боец, как и брат, хотя более осторожный и не так сильно стремился убивать. Кровожадность не довела Лайона до добра, и в двадцать пять лет он был мертв, а в наследство оставил вражду с Сатерлендами.

– Нам нужно узнать, что на самом деле произошло с Лайоном, когда он находился у Сатерлендов, – начал было Росс.

Лайонел с грохотом поставил кубок на стол и вскочил с кресла со стремительностью, удивительной для пятидесятилетнего мужчины. Он пошел налить себе еще вина, а Элспет сделала шаг вслед за ним, но мать усадила ее на скамеечку у своих ног, хотя девочке это и не понравилось.

Маленькая озорница, подумал Росс. Ей бы родиться мальчиком; она не знала своего места, да и не хотела знать.

– Ты небось рад, что его нет в живых, – заявил Лайонел и так резко обернулся, что выплеснул вино прямо на яркий ковер, покрывавший пол. – Ты всегда завидовал тому, что наследник – он.

Росса передернуло. Вот она правда, которой он хотел, – язва, разъедающая отцовскую душу с тех пор, как Лайона привезли домой зашитым в мешок. Но прежде, чем ошеломленный Росс нашелся, что ответить, поднялась мать.

– Лайонел, побереги восточные ковры – ты за них дорого заплатил. – Схватив лоскут из корзинки для рукоделья, она стала промокать им расползающееся пятно. А Россу казалось, что оно зловеще напоминает бессмысленно пролитую кровь брата. – Как ты только мог подумать такое о Россе! – продолжала Карина. – Ты должен прекратить все это, иначе наша семья распадется.

Поникшая голова Карины, ее дрожащий голос причинили боль Лайонелу, а Росса пронзили как копьем. А когда у нее задрожали плечи, лэрд отставил кубок и опустился на колени перед женой.

– Карина, девочка моя, так-то ты встречаешь мужа. Ты ведь знаешь, что я не могу вынести, когда ты плачешь. – Он обнял ее и неловко похлопал по спине.

– Я не плачу, – хрипло произнесла она, подняв на него мокрые от слез глаза. – Но, Лайонел, я не могу больше выносить это.

Росс тоже не мог этого дольше выносить. Широкими шагами он пересек комнату и опустился на колени рядом с родителями.

– Отец, клянусь бессмертием своей и маминой души, хотя вы, может быть, думаете, что у меня нет души: я никогда не хотел присвоить себе то, что принадлежало Лайону.

– Ха! Ты всегда любил этот замок и эти земли.

– Я этого и не отрицаю, – ответил Росс, хотя, возможно, надо было отрицать. – Но я никогда их не домогался. У меня были другие планы.

– Лайонел, разве ты не понимаешь, что Росс хочет лишь справедливости?

– Справедливости! Это справедливо, что мой сын мертв?

– Наш сын, Лайонел, – мягко поправила Карина, склонив голову ему на плечо. – Конечно, несправедливо, что он был убит. Но так же несправедливо убивать невинных Сатерлендов и ставить наш клан вне закона, лишь бы отомстить за его смерть.

– Я не вижу другого выхода, – жестко отрубил лэрд.

В этом, грустно подумал Росс, главная трудность. Старые обычаи требовали «око за око», но король Давид последние двенадцать лет находился в плену у англичан и вернулся на родину с более цивилизованными взглядами. Россу это было по душе, он считал, что неправильно истреблять Сатерлендов из-за несчастного случая. Если гибель Лайона действительно была несчастным случаем.

– Нам следует представить доказательства королю. По крайней мере позвольте мне заняться этим…

– Нет! Я хочу смерти Эаммона. Он подослал свою проклятую дочь околдовать моего сына и заманить его в смертельную ловушку.

И переубедить его было невозможно. У Росса упало сердце, но возразить он не успел: дверь в комнату распахнулась и стремительно вошел Хантер, раскрасневшийся, с развевающимися темно-рыжими волосами.

– Отец, вы дома! – Он подбежал к ним стремительно, как это свойственно шестнадцатилетним юношам. Остановившись как вкопанный перед стоящими на коленях отцом, матерью и братом, он спросил: – Что вы делаете? Вы что-нибудь потеряли?

– Многое, – мрачно ответил Росс, медленно вставая с колен и наблюдая, как отец помогает подняться матери.