Барбара Картленд - Триумф сердца

– Как печально!

– Мой отец не хотел покидать родное гнездо, но ничего не мог поделать. Он был вторым сыном и не ладил со старшим братом.

Шелдон сделал паузу, и Керисса взмолилась:

– Продолжайте! Что было дальше?

– Мой дядя имел двух сыновей. Старший, Гервайс, и в детстве был неприятным ребенком, а с годами стал еще хуже. Он всегда ненавидел меня, и я его невзлюбил.

Керисса слушала напряженно, впившись взглядом в лицо Шелдона.

Он же опустил глаза вниз, чтобы не смотреть на нее.

– Гервайс пристрастился к пьянству и в Лондоне валял дурака, попадая в разные переделки, и я стыдился того, что он мой родственник.

Шелдон глубоко вздохнул, прежде чем йродолжить:

– Однажды вечером в Уайте-клубе он подсел к столу, где я вел игру, и начал вести себя непозволительно.

– Что он сделал?

– Он оскорбил меня, практически обвинил в шулерстве, затем повторил несколько мерзких и заведомо ложных сплетен о леди, к которой… скажем так, я проявлял интерес.

– Вы были влюблены в нее? – затаив дыхание, спросила Керисса.

– Если только так можно назвать чувство юноши к красивой женщине, значительно старше его годами.

– И что было дальше?

– Гервайс зашел слишком далеко… Я не мог не вызвать его на дуэль.

– И он принял ваш вызов?

– Мы вышли из-за стола, чтобы решить… наши споры миром, но…

– Но он жаждал вашей смерти? Не так ли? – воскликнула Керисса.

– Вероятно, да. Мы отправились в Сент-Джеймсский парк… Светила яркая луна…

– Вы дрались на шпагах или стрелялись?

– Мы предпочли пистолеты. Вернее, Гервайс решил так. Он посчитал себя отличным стрелком.

– А что потом?

– Он промахнулся.

– Слава Богу!

– Он не дождался отсчета до десяти и подло выстрелил мне в спину, когда я еще не дошел до черты и не обернулся… но из-за беспробудного пьянства рука его дрожала. Он только сбил с моей головы шляпу… Я выстрелил в ответ.

– И вы убили его? Но в чем ваша вина? Вы абсолютно чисты…

– Так посчитали и все четыре секунданта, а вслед за ними и мировой судья. Но мой дядя назвал меня убийцей.

– Вы ему рассказали, как все произошло?

– Конечно! И выразил свою искреннюю скорбь по поводу преждевременной кончины его старшего сына. Я пытался объяснить ему, что в мои намерения не входило убить Гервайса.

Вспоминая об этой тяжкой беседе, Шелдон на некоторое время закрыл лицо руками. Затем он хрипло произнес:

– Если бы мой кузен не шатался, будь он трезвым, я бы попал ему в руку, как хотел… Но он покачнулся… и пуля поразила его в сердце.

– Однако дядюшка не пожелал вас слушать?

– Ты догадлива, Керисса. Он всегда ненавидел меня и воспользовался поводом… Он заявил, что если я немедленно не уберусь из Англии, то он предаст меня суду за умышленное убийство. Якобы я уже несколько раз покушался на жизнь Гервайса.

– Но это же ложь!

– Конечно, ложь! Но, чтобы избежать петли на шее, я вынужден был покориться. Рассчитывать на справедливый суд в Олд-Бейли мне не приходилось при моем нищенском положении. Я даже не мог нанять приличного адвоката. А ради спасения чести семьи от скандала дядюшка раскрыл свой кошелек и выделил мне скромную сумму… для путешествия за границу.

– Как жестоко!.. Как мерзостен… этот ваш дядюшка!

– Он мой родственник, и я ничего не мог поделать. Он меня предупредил, что, если я вернусь в Англию, он пустит в ход ордер на мой арест.

– Немыслимо! – забывшись, выразила свое негодование Керисса.

– Мой отец придерживался такого же мнения, но он ничем не мог мне помочь.

– Ваш отец жив?

– Нет. Он скончался два года тому назад.

Наступило молчание. Керисса собиралась с мыслями.

– И ваш дядюшка готов на все?

– На все. – Шелдон горестно кивнул. – И никакой семейный скандал его не остановит. Я висельник, и моя шея уже чувствует петлю.

– Поэтому вы предпочли Бат Лондону?

– Но безуспешно.

– Ваш дядюшка прочитал о вас в газетах?

– Не сомневаюсь в этом. Я не ожидал, что медлительная английская почта достигнет такого прогресса за время моего пребывания в Европе.

– Может быть, он вас простит?

– Он не тот человек, чтобы простить кого-либо.

– Так спрячьтесь от него!

– Вот поэтому я и собираюсь отправиться в Ирландию!

– А там вы будете в безопасности?

– Надеюсь… хотя бы потому, что все местные глупцы осведомлены, что я отправляюсь в Шотландию. Возможно, я впоследствии обрету приют в Америке. Чем не прекрасная перспектива! Новый мир, новая жизнь…

– Но вы не можете… оставить меня здесь… одну!

Слезы, как прозрачные бисеринки, скатились по круглым щечкам Кериссы.

– Так выходи замуж за маркиза. Что тебе еще надо? Обручальное кольцо на пальчик, кредит во всех модных лавках и до конца заполненная карточка кавалерами на балу…

– И я буду, по-вашему, счастлива?

– А разве нет? Может быть, судьба когда-нибудь сведет нас вновь. У тебя уже будет пятеро детишек, а у меня множество негритят, которые назовут меня папой.

– Вы шутите, монсеньор!

– А что мне остается делать? Только шутить.

– Но мне не нужен глупый, беспомощный муж. За мной надо присматривать! – воскликнула Керисса. – Я ведь способна на дурные поступки. А маркиз за мной не углядит…

– Да, это, конечно, проблема. Но лучшего выхода из нашего безнадежного положения я не вижу. Я тебя пристроил, и перестань капризничать.

– Но я хочу… – Керисса начала было говорить, но тотчас словно прикусила язык.

– Говори, что ты хочешь… Скорее, и не трать понапрасну время.

– А вы бы хотели стать моим мужем? – выпалила Керисса.

– С какой стати? – тут же откликнулся Шелдон. – Чтобы повесить на себя еще заботы о взбалмошной и безденежной девице? Твое будущее благодаря моим стараниям обеспечено, и поставим на этом точку.

– Точка еще не поставлена! – вскричала Керисса. – Я хочу вас… вы хотите меня как женщину… разве это недостаточный повод для заключения брака?

– Если бы я руководствовался подобными доводами, у меня был бы целый гарем.

Шелдон забыл, где находится – у себя в спальне или у нее. Ему хотелось уйти, захлопнуть за собой дверь, не видеть ее глаз, не слышать ее голоса.

Так он почти и сделал, но его задержал на пороге ее крик:

– Монсеньор! Выслушайте меня!

«Нет, не желаю ничего слушать!» – подумал он.

– Монсеньор! – Ее голос донесся к нему как будто издалека.

За ним закрылась дверь, а Керисеа в бессилии опустилась на подушки.

«Какая из меня маркиза? Кому я нужна в этом мире и кто нужен мне? Я бы отдала жизнь, чтобы он поцеловал меня… так, как в тот первый раз… Ведь я люблю его…»

Глава 7