Барбара Картленд - Спасенные любовью

— Очень любезно с вашей стороны, — пробормотала Лючия.

— Дальше. Во время обеда все ваши вещи незаметно будут перенесены на судно. Найдите повод, чтобы лечь спать пораньше, и сделайте вид, что идете в спальню. Больше ни о чем не беспокойтесь — у ворот асиенды вас будет ожидать экипаж.

— Если бы вы только могли знать, сеньора, как я вам благодарна!

— Искренне говорю вам, что считаю ваш поступок взбалмошным и глупым. По правде говоря, такие предложения не делаются дважды. Я не знакома с Шотландией, не знаю, что означает титул графа в этой стране, но, немного зная дона Карлоса, предполагаю, что это не самый плохой вариант для вас. Одумайтесь, мисс Каннингхэм.

Лючия посмотрела на Мануэллу, пораженная ее откровенностью:

— Heт! Я просто хочу скорее вернуться домой. И еще… Пожалуйста, постарайтесь объяснить папе причину моего отказа от такой хорошей партии… И дону Карлосу — тоже.

— Ладно уж, — проворчала Мануэлла, — об этом не беспокойтесь. Если вы не желаете вести себя благоразумно — делайте, что хотите. Идите в свою комнату и собирайте вещи, а с вашим отцом я поговорю, как только переоденусь. Вам, кстати, тоже не мешало бы надеть что-нибудь полегче — день выдался особенно жаркий.

— Очень вам признательна, — снова повторила Лючия. — Вы не представляете, но мне трудно выразить словами то чувство благодарности, которое испытываю к вам.

— Не хочу об этом слышать. Видит Бог, я пыталась убедить вас, как могла. Будем считать, что сейчас меня занимает тот отрадный факт, что я сумела выкупить английское оружие за испанское золото. Идите к себе и готовьтесь к отъезду.

Она снова отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.

Лючия тихо вышла, прошла к себе, переоделась в легкое платье и решила не покидать своей комнаты, чтобы не попадаться на глаза отцу до тех пор, пока Мануэлла не уговорит его отложить отъезд. Спустя какое-то время она выбралась из своей спальни и выяснила, что и отец, и Боливар, и даже Мануэлла уехали в порт, где вовсю шла разгрузка оружия.

Казалось, вокруг все вымерло и жизнь приостановилась. Однако вскоре Лючия неожиданно столкнулась с Чарльзом Соуверби и Дэниэлом О'Лери, которого она не видела со времени его появления в их доме после бала победы в Кито. Ей очень хотелось спросить у них, где сейчас находится дон Карлос, но, немного подумав, она посчитала это не совсем удобным.

У О'Лери, как всегда, весь разговор сводился к гениальности Боливара.

— Я сохранил полную запись беседы Боливара и Сан-Мартина, — похвастался он, — такие вот великие дни и творят историю.

— Вам хорошо, Дэниэл, — заметил Соуверби, — у меня никогда не хватало терпения заниматься бумажной работой. И я думаю, с каждым годом эта работа будет казаться мне все более изнурительной.

— Вы правы, я тоже ненавижу заниматься бумагомаранием. Однако показать всему миру величие Симона Боливара — очень важная политическая задача. Кто же, кроме нас, его друзей и соратников, сможет это сделать?

— Это очень благородное дело, — заметила Лючия.

— Благодарю вас, мисс. Но как уже заметил наш дорогой полковник, это действительно изнурительный труд.

После ленча единственным занятием, которому можно было предаться на асиенде, была послеобеденная сиеста. Лючия поплелась в свою спальню и прилегла на постель. Сон уже начал окутывать ее, когда к ней без стука ворвалась запыхавшаяся Мануэлла.

Лючия вздрогнула и, открыв глаза, встревоженно взглянула на Саенз.

— Все улажено, но будьте осторожны — не дайте вашему отцу повод что-нибудь заподозрить. Дон Карлос и сэр Каннингхэм договорились, что ваша свадьба состоится тогда, когда сюда сможет приехать Кэтрин. После этого они планируют, что вы все вместе отправитесь в Шотландию на судне вашего отца.

Лючии показалось, что стены комнаты поплыли перед ее глазами. Подумать только, она имеет вполне реальный шанс оказаться в своей любимой Шотландии с доном Карлосом! Что может быть удивительнее? Разве могла она даже подумать о такой возможности еще совсем недавно?

Мануэлла присела на кровать Лючии и задумчиво сказала:

— Это очень странно, но я никогда не слышала о том, что мать дона Карлоса была шотландкой. Уверена, она просто поссорилась со своим мужем, отцом Карлоса, который был выходцем из аристократической и знатной семьи Нового Света, и вернулась назад на родину.

— Вы хотите сказать, что дона Карлоса воспитывал только отец?

— Совершенно верно. Его отец жил при дворе испанского короля в Венесуэле. Лишь одному Богу известно, как он примкнул к Симону Боливару, ведь, когда генерал пришел в революционное движение, дон Карлос был еще совсем молод. Хотя лично я смогла бы понять такое стремление юноши.

— И генерал безоговорочно принял его?

— Генерал просто хорошо подумал и понял, какие неоценимые услуги можно будет получить от де Оланеты-младшего с учетом того, что ему во всем безоговорочно доверяли испанцы.

— Но ведь для совсем молодого человека это очень тяжелая ноша!

— Безусловно, Симон знал, что это нелегко. Но та помощь, которую генерал имел от дона Карлоса, была так нужна армии, что любые сомнения отпадали сами собой.

— Да, это удивительный человек! — В голосе Лючии чувствовалась гордость.

— И тем не менее вы отказываетесь выйти замуж за этого удивительного человека?

— Да… И я уже объяснила вам причину своего отказа.

— Мисс Каннингхэм, я не настаиваю. Крытый экипаж будет ожидать вас после ужина за оградой асиенды.

— Спасибо… Большое вам спасибо…

Глава 7

Плащ Кэтрин валялся на кровати. Лючия небрежно скользнула по нему отсутствующим взглядом и подумала, что, вероятно, здесь, на берегу океана, этот плащ с меховой отделкой не смотрится. Сейчас это была единственная вещь, которую не упаковали в дорожный сундук. Оглядываясь на то, что произошло за последнее время, девушка чувствовала, что заканчивается самая красивая и романтическая глава книги, книги ее жизни.

На протяжении всего ужина она ни разу не решилась поднять глаза на дона Карлоса, сидевшего за столом напротив. Лючия старательно прятала свой взгляд куда-то вниз, чувствуя, что не сможет проглотить ни кусочка, даже если будет заставлять себя это сделать.

Генерал Боливар, казалось, был единственным человеком за столом, который находился в великолепном расположении духа. Соуверби и О'Лери наперебой рассказывали ему про битвы, в которых им довелось участвовать. Лючии стало понятно, что генералу эти истории нравились потому, что в них фигурировал и он сам. К тому же Мануэлла внимательно слушала рассказы обоих офицеров, и Боливар хотел видеть себя героем в ее глазах.