Киран Крамер - Герцоги налево, князья направо

Когда она туда вошла, в камине еще догорали дрова.

Поппи плотно закрыла за собой дверь, приблизилась к книжным полкам и принялась перебирать книги том за томом.

— Итак, — услышала она мужской голос у себя за спиной, — вам тоже не спалось.

Она резко повернулась в ту сторону, откуда донеслись эти слова. В кресле возле высокого, от пола до потолка, окна сидел Драммонд. Он устроился в кресле, закинув одну ногу на другую и подпирая подбородок кулаком.

Поппи поставила подсвечник на столик поблизости и рассмеялась.

— Господи, Драммонд! Что случилось? У вас такой вид, будто вы…

— Будто я самым недостойным образом пренебрегаю важным делом?

Он встал с кресла и подошел к Поппи. В глазах у него вспыхнул некий вызов. Или, скорее, досада. Но что бы это ни было, отблески света и тени делали лицо Драммонда таким красивым и загадочным, каким Поппи до сих пор его не видела.

Поппи отступила на шаг, и сердце у нее забилось чаще и сильнее.

— Мои дипломатические способности почти исчерпаны, — признался Николас. Он запустил пальцы себе в волосы и уставился на огонь камина. — Многим ли сотрудникам секретных служб приходится преследовать комнатных собачек? Терпеть причуды навязчивых русских княгинь? Вести себя сверхлюбезно с заносчивыми русскими князьями?

Поппи растерянно заморгала.

— Я… я, право, не знаю. Но вам, разумеется, следует терпеть что должно. Это часть вашей профессии, как я полагаю.

Николас испустил отрывистый вздох.

— Трудно сосредоточиться на моей работе, так сказать, на моих объектах, когда рядом со мной вы. Будь оно все проклято, я легко разобрался бы с Сергеем как таковым, он и я — и больше никого, но у меня вызывает ненависть то, какими глазами он смотрит на вас. А что касается княгини, то она, безусловно, ревнует меня к вам и прилагает все усилия, лишь бы, как говорится, поставить вас на место.

Высказавшись, Николас посмотрел на Поппи, но ни один из них не промолвил более ни слова. Дрова потрескивали в камине, языки пламени метались из стороны в сторону, трепетало пламя свечи, а все остальное было объято темнотой и тишиной. Поппи поняла, чего хочет Николас, что ему нужно.

Поппи сделала еще шаг вперед и, взяв в руки лацканы его пиджака, притянула Николаса к себе.

— Подойдите, — прошептала она.

И, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Драммонда. Они тесно прижались друг к другу. Поппи позволила ему заключить ее в крепкие объятия и поцеловать в губы.

И после этого она отпрянула.

— Господи, Поппи, — глухим голосом произнес он.

В ответ она вздернула подбородок.

— Вы так добры, ваша милость, что заботитесь обо мне, но я и сама могу о себе позаботиться. Мое присутствие никоим образом не должно отвлекать вас от ваших объектов.

Зрачки у него расширились, и глаза сразу потемнели.

— Стало быть, я, как и прежде, не должен печься о вашем благе?

— Да, — отвечала она шепотом, — Я не нуждаюсь в вас, Драммонд. Это вы, конечно же, вы приложили все усилия, чтобы я оказалась у вас на пути.

— Дьявол побери все это! — также шепотом произнес он. — Уходите к себе в спальню, пока я не отнес вас наверх по лестнице и не изнасиловал на вашей кровати.

Поппи подхватила со столика подсвечник, выпрямилась и быстро прошмыгнула мимо него.

Она непременно запрет накрепко дверь своей комнаты, как велела ей сделать тетя Шарлотта. Но ей ужасно хотелось разобраться в совершенно для нее новых, удивительных чувствах и ощущениях, которые обуревали ее и были связаны только с герцогом Драммондом.

Глава 20

Великое спасибо Господу за лошадей. И за просторные поля. И за других мужчин, которые поняли, что если некий мужчина обижен женщиной, то самое лучшее махнуть на все прочее рукой, отправиться вместе с ним ранним сияющим утром на верховую прогулку, а по завершении оной предложить ему отличную чируту.

— Небеса благословенные! Что с вами, Макс и Николас — воззвала к ним леди Колдуэлл. — Час слишком ранний для таких занятий!

— Но мы уже во дворе, мы вернулись, любовь моя. — Лорд Колдуэлл с удовольствием затянулся чирутой и похлопал жену по руке.

Поппи с неодобрительной гримаской обратилась к Николасу:

— Для начала вам стоило бы позавтракать.

Леди Колдуэлл уже приказала накрыть стол для завтрака под огромным дубом. Завтрак был отменный: яйца, отварное мясо, фунтовый кекс, тосты, чай и какао. Слуги в ливреях уже стояли наготове чуть в стороне.

— Прошу прощения, — сказал Николас, откинувшись на спинку стула и выпустив изо рта струйку табачного дыма. — Обещаю, что примусь за еду, как только докурю сигару.

— Ну что ж, — отвечала леди Колдуэлл, — если вы оба уже такие большие мальчики, которые отрицают наличие здравого смысла у женщин, я воспользуюсь случаем и развлеку Поппи совершенно удивительной историей о любви и сердечной тоске.

— О, прошу вас, расскажите мне эту историю, — произнесла Поппи с обаятельной улыбкой, отломила кусочек фунтового кекса и со смаком принялась его жевать.

Николасу вдруг пришло в голову, что эта барышня делает со смаком все, за что ни возьмется, и тотчас постарался отогнать от себя воспоминание о том, как прошедшим вечером она притянула его к себе и поцеловала в губы.

К счастью, леди Колдуэлл отвлекла его внимание печальной историей о злосчастном гусе, которого покинула его любимая подруга, и он до сих пор тоскует о ней.

— Я навещаю его каждый день, — говорила рассказчица. — Он никогда не приближается к другим гусям, которые живут на пруду. И никогда не запрокидывает голову вверх. Его печаль слишком велика.

— Женщины тоже умеют довести до такого состояния, — обратился к Николасу лорд полушепотом, достаточно громким, чтобы жена могла его услышать.

Леди Колдуэлл, однако, пропустила его слова мимо ушей, что немало позабавило Драммонда.

— Бедняга каждый день все ходит и ходит по той дорожке, где он видел подругу в последний раз, — сообщила она Поппи.

— Как это ужасно! — с чувством произнесла Поппи, которая так прониклась рассказом, что на время забыла о недоеденном кексе.

— Да, — со вздохом согласилась леди Колдуэлл. — Я просто жажду, чтобы у этой истории случился счастливый конец. Скажем, нашел бы он другую подругу.

Николас перехватил взгляд Поппи. Она снова перестала жевать и обратила на него восхитительно трагический взор. Такая уж она девушка, которая может и поддаться обаянию истории о глупом, страдающем без любви соломенном вдовце, и безрассудно дразнить своего нареченного так, как дразнила вчера поздним вечером.