Эльза Вернер - Отзвуки родины

— Да, во время твоей последней просьбы…

— Совершенно верно. Итак, я торжественно повторяю свое предложение.

Девушка уже привыкла, что эти предложения делались ей при самых невероятных обстоятельствах; она перестала удивляться им и позволила себе только застенчивое замечание:

— Это уже в третий раз!

— Да ведь ты же три раза сказала мне «нет», а я объявил тебе, что в конце концов ты скажешь «да». Прав ли я был?

Горст нежно склонился к Еве, и так же нежно приникла к его груди маленькая белокурая головка, в то время как лукавая улыбка осветила ее лицо.

— Да, Фриц, к сожалению, ты оказался прав! — произнесла она. — Но нам предстоят еще тяжелые испытания: мой опекун все перевернет вверх дном, чтобы разлучить нас.

Горст засмеялся — перспектива такой борьбы, по-видимому, нисколько не беспокоила его.

— Успокойся, моя маленькая, милая Ева! — принялся он утешать ее. — Это уж мое дело. Я постараюсь справиться с наместником. В крайнем случае, чтобы овладеть тобой, я готов бороться хоть с двумя дюжинами опекунов.

Большие глаза Евы несколько округлились: две дюжины опекунов! Несколько многовато, но это невероятно льстило ее самолюбию, и она не сомневалась, что ее избранник может всех их обратить в бегство. Теперь она убедилась в его безмерной любви: Фриц был ее настоящим идеалом, и она повернулась к подруге, чтобы поскорее поделиться с ней своей радостью.

Элеонора и Гельмут были на террасе одни. Они не обращали внимания на бурю, шумевшую вокруг, а молча слушали дикую могучую песню, доносившуюся к ним с моря.

Шум волн, испытанный голос моря, старые отзвуки родины, они приветствовали потерянного и вновь обретенного сына!

Молодой помещик обнял свою невесту и прошептал ей всего несколько слов, но она отрицательно покачала головой.

— Нет, Гельмут! Всюду еще свирепствуют война и зло, пусть снова над нашей головой засияет солнце, тогда и я буду твоей!

— Но ведь это может продлиться несколько месяцев, — воскликнул Гельмут. — Победа еще не одержана, и кто знает, когда это случится? До тех пор я должен терпеть?

Элеонора подняла на него прекрасные темные глаза, светившиеся уверенностью в победе и счастье, и, положив ему на грудь свою головку, ответила с искренним чувством:

— Да! Терпеть и надеяться.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Автор упоминает здесь о прусско-датской войне. Шлезвиг-Голштиния — первоначально самостоятельные германские герцогства — в XV в. вынуждена была принять личную унию с Данией: датские короли одновременно были и герцогами шлезвиг-голштинскими. Затем Дания мало-помалу отобрала от герцогства все их права и вольности и постепенно обратила в датские провинции. Голштинцы не могли мириться с таким положением вещей, в герцогствах рос антагонизм против поработителей-датчан, в конце 50-х годов XIX столетия вылившийся в открытую революцию. Последняя была подавлена, но недовольство и брожение только усилились. Эта глухая ненависть к датчанам проходит красной нитью через всю повесть автора и многое объясняет в ней. B шестидесятых годах снова поднялась борьба между Шлезвиг-Голштинией и Данией; в дело вмешалась Пруссия, и вспыхнула прусско-датская война, закончившаяся присоединением Шлезвиг-Голштинии к Дании.