Эльза Вернер - Отзвуки родины

— Вы это можете оставить, но не я. Вы не представляете себе, как это гнетет и мучает меня. Если мы погибнем под их численностью…

— Мы не погибнем. Немецкие войска уже в пути, а до тех пор мы удержим замок.

Арнульф Янсен ответил не сразу; он, очевидно, боролся с собой.

— Господин барон, — начал он наконец, не поднимая на Мансфельда глаз, — вы спасли мне сегодня жизнь и свободу.

— А вы согласились бы лучше поплатиться и жизнью, и свободой, чем быть обязанным ими мне?

— Может быть, но это нисколько не облегчает моего долга вам.

— Арнульф, вы ненавидите меня!

Янсен молчал, но мрачное выражение его лица говорило за него.

— И теперь также? — с упреком в голосе спросил молодой барон.

Арнульф медленно поднял на Мансфельда свой взор, пылавший прежней яростью.

— Я не могу отрицать это, барон фон Мансфельд. Да, я горячо ненавидел вас как изменника, предавшего свою родину, как человека безвольного, делающего все по указке другого. С сегодняшнего дня я знаю, что вы — мужчина; но другие глаза видели глубже, чем я, и они были правы. Теперь у вас есть родина и… невеста, так перенести мою ненависть для вас не составит труда!

Глубокое страдание, скрывавшееся в этих словах, лишало их враждебного тона, и Гельмут знал, что далеко не мелочные и не низменные побуждения владели Янсеном.

— Арнульф, — серьезно ответил он, — впереди бой, в котором один из нас может погибнуть. Поэтому нам следовало бы раньше заключить мир.

Арнульф провел рукою по лбу, словно отгоняя от себя тяжелые думы; видно было, каких непомерных усилий стоило ему протянуть противнику руку, но в конце концов он пересилил себя.

— Без вас я стоял бы теперь пред военным судом и ждал бы расстрела. Теперь будь что будет, но я свободен! Благодарю вас!

Гельмут крепко пожал протянутую ему руку.

— Старую ненависть мы похороним, а остальное предоставим будущему.

Они оба не заметили стоявшей в дверях Элеоноры; при последних словах она вошла в комнату и воскликнула:

— Наконец-то, Арнульф, вы вымолвили слово благодарности.

Янсен обернулся, загадочно и мрачно взглянув на нее. Тяжелый вздох вырвался из его груди.

— Да, — ответил он. — Не смотрите на меня с таким упреком, фрейлейн Нора! Вы не знаете, чего стоила мне эта благодарность! Вы найдете меня на дворе, барон.

— Я пойду сейчас же за вами, — крикнул вслед ему Гельмут и подошел к Элеоноре. — Датчане приближаются, Нора, — многозначительно промолвил он, — их силы во много раз превосходят наши.

— Я знаю это, — ответила Элеонора. — И все-таки вы будете защищать замок?

— До последней капли крови!

— А граф Оденсборг покинул тебя?

— Да, навсегда!

В ответе было столько приглушенной боли, что Элеонора не могла не почувствовать этого. Словно утешая его, она положила ему руку на плечо:

— Не навсегда. Позже он поймет, что ты был прав. Он…

— Останется у своих, как это делаю я! — докончил Гельмут. — К чему обманывать себя! Он жертвует мной, как я вынужден был пожертвовать им. С сегодняшнего утра мы уже знали, что нам надо расстаться, но оба не предполагали, что разлука будет так близка и так тяжела для нас.

— Ты раскаиваешься в своем решении? — тихо спросила Элеонора.

— Это было вовсе не решение, а пробуждение! Ты мне уже раньше говорила, что родина предъявит свои права блудному сыну. Так и случилось. И если я теперь потерял отца, зато нашел тебя. Или ты теперь тоже отвергнешь меня, Элеонора?

Яркая краска, залившая все лицо девушки, говорила красноречивее всяких слов.

— Гельмут, не сейчас, ведь впереди страшная опасность…

— В тот час ты дала мне право защищать тебя! — страстно перебил он. — Опасность пройдет, но я не откажусь от своего права. Можешь ли ты теперь с полным доверием дать мне свою руку?

Мансфельд обнял Элеонору, заглянув глубоко в ее глаза. Они с чистой нежностью встретили его взор, и такая же нежность прозвучала в ее ответе:

— Да, Гельмут, теперь могу, потому что знаю, что ты всю жизнь будешь решителен и тверд и на тебя можно положиться!

В конце концов старый барон Мансфельд оказался прав со своим духовным завещанием: те, чьих судьбу он хотел соединить, действительно нашли свое счастье. Но у них не было времени насладиться им: Гельмут, едва успев запечатлеть горячий поцелуй на устах своей невесты, с сожалением выпустил ее из объятий. Его место было там, где каждую минуту могли появиться приближавшиеся датчане.

Он вышел с Элеонорой из зала, но их снова задержали: по лестнице, в сопровождении Евы и Лоренца, спускалась баронесса.

— Бабушка, что тебе надо здесь? Отчего ты не осталась у себя в комнате? — поспешив ей навстречу, воскликнул Гельмут.

Баронесса Мансфельд со слезами на глазах простерла к нему руки.

— Я хотела еще раз увидеть тебя. Второй раз я отправляю тебя туда, где подстерегает опасность. Гельмут, прошу тебя…

— Успокойся, успокойся, бабушка! — стал он уговаривать ее. — Сейчас еще ничего не предвидится; сначала датчане, во всяком случае, предложат сдать им замок добровольно. А теперь пусти меня; меня ждут на моем посту.

Он мягко, но решительно высвободился из объятий старушки и хотел идти.

В этот миг Отто протолкался вперед и, едва переведя дух, воскликнул ликующим тоном:

— Ура! Вот они и здесь!

Баронесса, с упреком взглянув на мальчика, страдальчески поникла головой.

— Отто, как тебе не стыдно с такой радостью встречать неприятеля!

— Кто говорит о неприятеле, бабушка? Да вы послушайте: разве когда-нибудь датчане так возвещают о своем приходе?

Совсем близко слышались сигнальные рожки приближавшихся солдат; однако это были совершенно иные звуки, чем те, к которым привыкли за долгое пребывание датчан. Все прислушивались, затаив дыхание.

— Господи, да ведь это… — изумленно воскликнул Гельмут.

— Прусские сигналы! — радостно докончила Элеонора.

— Ну, конечно! — ликовал Отто. — Это Фриц со своим полком!

— Фриц? — повторила Ева, и в ее возгласе послышалась скрытая радость.

Но старая баронесса недоверчиво покачала головой.

— Не может быть! Отто, ты ошибаешься и вводишь нас в заблуждение.

— Ну, бабушка, мне-то ты можешь поверить, я знаю наверное! — воскликнул юноша, бросаясь к ней на грудь. — Сейчас они открывают ворота, мне необходимо присутствовать при этом! Я должен первым встретить Фрица!

Он бросился вниз по лестнице, Гельмут — за ним, а старая баронесса словно онемела от радости и страха; Ева поспешила к своей подруге.

— Нора, возможно ли это? Фриц со своим полком?