Виктория Холт - Чертополох и роза

«Думаю, эти беременности и роды сильно состарили меня», – с горечью подумала Маргарита.

Королева перевела взгляд на мужчин и женщин, развлекавшихся на берегу, но ее внимание снова привлек незнакомец в лодке.

Маргарита встала.

– Мне захотелось пойти на озеро, – объявила она придворным дамам. – Велите приготовить мою лодку.

Очень скоро королева возлежала в своей лодке с лютней в руках, а ее золотистые волосы стягивала головная повязка. От охватившего ее возбуждения Маргарита казалась совсем юной.

– Кто там, в другой лодке? – вопросила королева сопровождавшую ее леди Гилдфорд.

Статс-дама попыталась скрыть легкую тревогу, каковой не могла не испытывать, прекрасно зная свою госпожу. До сих пор Маргарита всегда соблюдала декорум, хотя следовало признать, что ее провоцировали.

– Это молодой Арчибальд Дуглас, ваше величество.

– Дуглас? Сын старого Кота-с-Колокольчиком?

– Внук, ваше величество.

– Ах да, я вижу, что он слишком молод. А что за дама вместе с юным лордом?

Леди Гилдфорд недовольно поджала губы:

– Это, ваше величество, его молодая супруга.

– Вот как? И кто же она?

– Маргарита, дочь Патрика Хэпберна, герцога Босуэлла.

Королева расхохоталась:

– Похоже, при шотландском дворе слишком много Маргарит.

– Это прелестное имя, ваше величество, – пробормотала статс-дама.

Маргарита, не ответив, продолжала наблюдать за молодым человеком. Она всегда испытывала симпатию к старому Коту-с-Колокольчиком, поскольку тот был соперником Якова в отношениях с Джэнет Кеннеди. А это его внук. Как он красив! Разглядывая Арчибальда Дугласа, Маргарита вдруг поняла, что ее муж начинает выглядеть па свои годы. Красота и обаяние Стюартов не могли подарить ему вечной молодости, а она-то и есть самое ценное. «Должно быть, он мой ровесник, – решила Маргарита. – Ну, может, капельку помоложе».

Королева посмотрела на жену Дугласа. «Пресная особа, – подумала она, – и ничуть его не стоит».

Теперь их лодки были рядом, и молодые Дугласы, в свою очередь, заметили королеву.

– Сегодня плавать по озеру – одно удовольствие, – дружелюбно заметила Маргарита.

– Верно, ваше величество.

Голос молодого Дугласа звучал весьма мелодично, как она и ожидала; и теперь, когда обе лодки шли так близко, она увидела, как упруга его кожа и блестят глаза. Маргарите понравились завитки волос на его шее. «Сладчайший святой Ниниан, – подумала она, пользуясь любимым присловьем мужа, – если старый Кот-с-Колокольчиком был хоть вполовину так хорош, как его внук, Яков явно встретил более чем достойного соперника в состязании за милости распутной Джэнет».

Она заиграла на лютне так нежно, как только умела, а инструмент в той, другой лодке молчал.

Когда мелодия затихла, послышались аплодисменты, к каковым юный Дуглас присоединился от всей души.

Королева чуть наклонила голову, принимая похвалы.

Леди Гилдфорд отважно заметила:

– Поднимается ветер, ваше величество. Не следует ли вам побеспокоиться о своем здоровье?

– Гребите к берегу, – приказала Маргарита и, обернувшись, одарила улыбкой тех, кто сидел в другой лодке.

Между Шотландией и Англией начались трения. Яков все еще злился на Генриха за отказ прислать Маргарите драгоценности, принадлежащие ей по наследству, когда его известили, что англичане захватили несколько шотландских судов и в происшедшей перед этим стычке был убит адмирал Шотландии сэр Эндрю Бартон.

Маргарита застала мужа в несвойственном ему бешенстве меряющим шагами покои.

– Я не намерен это терпеть! – вскричал он. – Такой вопрос нельзя решить с помощью обычных переговоров. Это военные действия!

Маргарита пожелала узнать, кто так разгневал Якова, и, когда он ответил: «Англичане!» – ее мгновенно захлестнула обида. Почему муж не доверяет ей? Разве он не понимает, что королева способна добиться от собственного брата того, о чем его министрам даже мечтать смешно?

– Не сомневаюсь, что обе стороны есть в чем упрекнуть, – вызывающе бросила она.

Король задумчиво посмотрел на жену.

– Эта вражда длится еще с тех дней, когда на троне был мой отец, – буркнул он.

– Почему бы вам не рассказать мне об этом, Яков? Неужели вы не понимаете, что я могла бы помочь, как англичанка и принцесса Тюдор?

– Признайте, что ваш брат очень упрям и вряд ли станет прислушиваться к советам. Но суть дела такова. Одного из наших купцов, некоего Джона Бартона, захватили в плен и убили португальцы. Это случилось, как я уже говорил, в царствование моего отца. Семья потребовала отомстить убийцам, но получила отказ. Тогда Бартоны вышли в море, намереваясь уничтожать все португальские корабли, какие им попадутся. Это было опасное предприятие, поскольку пираты – люди безжалостные. В общем, если Бартонам не подворачивался португальский корабль, они грабили суда других стран. В том числе и английские. Вот так и начались неприятности. Говарды выслали корабли в погоню за Бартонами. Результат налицо.

– Мне кажется, Бартоны только получили по заслугам, и то, что произошло, – вовсе не повод для ссоры между вами и моим братом.

– Англичане не вправе уничтожать шотландские суда.

– Но и шотландцы не имеют права пиратствовать, грабя английские корабли.

– Разумеется, это серьезная проблема, и ее необходимо разрешить. Лорд Дэйкр и доктор Уэст вскоре прибудут в Эдинбург обсудить со мной приемлемые способы ее урегулирования.

– Я думаю, вам стоило бы принять их дружелюбно, – ввернула Маргарита.

– Не забывайте, что ваш брат удерживает принадлежащие вам ценности и не хочет их вернуть.

– Я уверена, что, поговорив с Генрихом, сумела бы его убедить: вражда между нашими странами глупа и опасна.

– Любая борьба опасна, но я не доверяю вашему брату и никогда не смогу доверять.

– Однако вы прекрасно ладите с французами.

– У меня нет причин для обратного.

– Но с англичанами…

– Маргарита, вы ведь сами знаете, что Генрих не хочет отдать вам драгоценности!

– Яков, когда лорд Дэйкр и доктор Уэст приедут в Эдинбург, вы позволите мне встретиться с ними?

Король помолчал, явно колеблясь:

– Хорошо, я предоставлю вам случай с ними поговорить. Тогда вы, быть может, поймете, где корень этой вражды.

Маргарита приняла доктора Уэста и лорда Дэйкра в своих покоях замка Стирлинг. С королевой был и ее сын, поскольку она не любила отпускать его далеко от себя и неизменно получала массу удовольствия, заходя в детскую, где распоряжался Дэвид Линдсей.

Дэвид, похоже, был мальчику настоящей нянькой и вечно носил его на руках, а Яков, хоть и совсем кроха, уже ощущая преданность Линдсея, начинал капризничать, когда его не было. Дэвид ухаживал за ребенком с удивительной заботой и сейчас, после многих неудач, наконец-то нашел для него превосходную няню в лице полногрудой ирландки.