Ради любви и чести - Джоди Хедланд

— Соседние лорды устали ждать, пока Олдрик заплатит то, что должен.

Лорд Питт особенно безжалостен. Поэтому мама позвала меня домой, чтобы

помочь ей найти решение этой проблемы.

— И решение состояло в том, чтобы жениться на богатой девушке?

— К сожалению, это единственный выход, по крайней мере, который

мы смогли найти.

Я был рад, что Сабина взяла меня за руку. По какой-то причине, которую я не мог объяснить, твердость ее руки и участие принесли мне

некоторое облегчение и утешение. Я чувствовал, что больше не одинок, что у

меня появился новый друг, которому я мог бы открыть свое сердце, кто-то, кто выслушает и поймет меня.

— Почему Олдрик сам не женится на богатой девушке? — Спросила она.

— Если он виноват, почему бы не заставить его сделать это неблагородное

дело?

— Неблагородное? — Сказал я. — Только не с вами. И он недостоин вас.

— А вы достойны? — Дразнила она меня.

— Я тоже недостоин. — Я переплел наши ладони, наслаждаясь тем, как

ее длинные пальцы удобно лежали в моих. Если бы только перчатка не

мешала мне ощущать ее кожу.

— Я просто пошутила, — тихо сказала она. — Вы хороший человек.

Однажды вы станете прекрасным мужем для какой-нибудь счастливой леди.

«Только не для нее», — подумал я со странной грустью. Я не хотел

испытывать чувства к Сабине, потому что не женюсь на ней. Даже если бы

она захотела этого брака, моя потребность в ее деньгах подвергла бы

опасности наши отношения. Она всегда будет думать — не женился ли я на

ней ради приданного. И я тоже. Правда заключалась в том, что я не смогу

жениться на Сабине. Она никогда не сможет полностью доверять мне. И я не

хотел провести остаток своей жизни в долгу перед ней. Я не хотел, чтобы она

видела во мне слабого человека, который унизился ради ее богатства, чтобы

спасти свою семью, а не использовал свою силу и ум, чтобы спасти

Мейдстоун.

Мы оба молчали, наши руки все еще были переплетены. Ни один из

нас, казалось, не хотел разрывать эту связь. Единственным звуком было

шуршание мыши где-то в темном углу кладовки.

Наконец Сабина заговорила:

— Даже если мы не поженимся, я все равно могу помочь вашей семье.

— Я не приму ваших денег, — начал я.

— Тогда позвольте мне купить некоторые произведения искусства.

— Нет. — Я выпустил ее руку и поднялся с бочки.

— Всего лишь несколько.

— Нет. — Мой голос повысился. Я зашагал, каждый мускул напрягся при

мысли о расставании с фамильными реликвиями, которые хранились у нас на

протяжении многих поколений. — Я не могу продать их, зная, что люди не

осознают им цену, и будут небрежно относиться к ним.

— Я заплачу вам больше их стоимости.

— Меня волнует не только стоимость. — Я разочарованно вздохнул. –

Дело в том, что я думаю, что никто не сможет заботиться о них так, как моя

семья.

Сабина ничего не сказала, и я испугался, что обидел ее. Я повернулся к

ней, чтобы извиниться, но прежде чем успел что-то сказать, услышал:

— Вы правы.

Слова замерли на языке. Она продолжала:

— Как бы мне ни хотелось купить что-нибудь из этих вещей для своей

коллекции, я вынуждена согласиться с вами. Они должны остаться здесь, в

Мейдстоуне.

Я не был уверен, что правильно расслышал ее слова.

— Я видела, как сильно вы любите каждый предмет, и как много они

значат для вашей семьи. Возможно, вам суждено сохранить редкие

произведения искусства, чтобы будущие поколения тоже смогли оценить их

по достоинству.

Ее слова точно передали мои чувства.

— Спасибо за понимание. — Напряжение спало.

— Я могу понять вас, но это не значит, что мне нравится такое

положение вещей или что я перестану приставать к вам с подобными

просьбами. — Ее губы изогнулись в полуулыбке. — И не удивляйтесь, если я

время от времени буду дуться или даже кидаться на землю, брыкаясь и крича

в знак протеста.

— Тогда как насчет того, чтобы посещать Мейдстоун всякий раз, когда

вы почувствуете приступ гнева?

— Возможно, я поселюсь на постоянное жительство в комнате искусств.

— Я не стану этому препятствовать. — Мои слова прозвучали более

игриво, чем я хотел.

Ее ресницы упали на щеки, и я мысленно выругал себя. Я здесь не для

того, чтобы соблазнять ее. Мне нужно вести себя с ней достойно. Я снова

направился к двери, зная, что должен вытащить нас из кладовки, прежде чем

кто-нибудь обнаружит нас здесь вдвоем. Мы и так уже провели слишком

много времени вместе. Если это продлиться дольше, то вызовет подозрения.

Я поднялся по ступенькам. На лестничной площадке остановился, внимательно осмотрел дверь и снова постучал в нее.

— Если вы не пытаетесь убежать от меня, — спросила она, — почему так

настойчиво хотите взломать дверь?

— Я все еще надеюсь сохранить вашу репутацию, миледи. — Я дернул за

ручку. — Если мы проведем здесь всю ночь без компаньонки, я вас

скомпрометирую в глазах людей.

— Мне все равно, что подумают люди.

Я промолчал. Она не хуже меня знала, что наше благородное

происхождение обязывает заботиться о том, что о нас думают люди. Как

незамужней молодой женщине, ей было что терять. Если бы ее репутация

была запятнана, найти для нее мужа стало бы почти невыполнимой задачей, а

у меня не было никакого желания становиться причиной такой злой судьбы

для нее.

Некоторое время я стучал в дверь, тряс и дергал ручку, но

безрезультатно. Вспотев, я обернулся и увидел, что она с интересом

наблюдает за мной:

— Пора признать, что вы не всесильны. Есть вещи, которые даже самым

благородным рыцарям страны не подвластны. Я понимаю — для вас это шок.

Но лучше выучить этот урок сейчас, чем потом, когда вы действительно

будете в опасности.

Хотя я и видел, что она пытается разрядить обстановку, мне эта

ситуация совсем не нравилась. И я был расстроен, что не могу использовать

свою силу, чтобы освободить нас.

Она похлопала по бочке, с которой я встал:

— Подойдите. Сядьте. Давайте используем наше затруднительное

положение по максимуму.

Я снова посмотрел на дверь.

— Я даже обещаю, что позволю вам потчевать меня историей о картине

Святого Фомы Аквинского, что, как я догадываюсь, вам до смерти хочется

сделать.

Ее соблазнительной улыбке было невозможно сопротивляться. Я

неохотно отошел от лестничной площадки и взмолился, чтобы утром не

пожалеть о том, что бросил попытки освободить нас.

Глава 11

Меня разбудил топот отдаленных шагов и криков, и я спряталась под

покрывалом, вдыхая восхитительный