Полчаса - Людмила Вячеславовна Федорова

сердцу людей: доченьки и будущего зятя, во-вторых, её радовало, что молодые люди не сторонятся общения с ней, «маменькой», а, наоборот, уважают мнение старших, и в-третьих, Зоя Витальевна видела, как доченька расцветает рядом с Евгением, и материнское сердце княгини ликовало…

… Иногда они втроём выезжали в театр или на бал, любили они и катание на санях с тройкой белых скакунов, но больше вся дружная компания любила домашний отдых…

… Очень часто к ним присоединялся дядя Евгения, ведь именно в обществе племянника, его юной невесты и почтенной гостеприимной Зои Витальевны Иннокентий Александрович чувствовал себя нужным и любимым, как в настоящей семье.

Когда настал декабрь, радости Людмилы и Евгения не было предела: до их свадьбы оставалось потерпеть два месяца!

…Но в один холодный зимний день, когда, после катания на санях, Людмила, Зоя Витальевна и Евгений грелись у камина, в дверь с силой стали колотить.

Юная муза Евгения, Людмила, что сидела в кресле в уютном простом домашнем зелёным плате ампирного фасона тут же соскочила и испуганно изрекла:

– Я пойду в комнату, если это опять Николя, скажите, что меня нет!!!

Но Людмилу опередила её подружка – крепостная девица Варшавских, Маша, а потом зашла в гостиную и робко сообщила:

– Барышня-благодетельница Людмила Борисовна, там прибыли с визитом незнакомый пожилой барин в генеральских погонах с некой барышней, просили доложить, что у них к вам серьёзный разговор. Прикажите проводить их?

Вся незабвенная тройка испуганно переглянулись, но Зоя Витальевна тихо изрекла:

– Машенька, проводи, пожалуйста, гостей к нам в каминный зал и подай чай для всех…

Преданная и тихая крестьянка Маша выполнила всё быстро и как положено.

… Но только Дарья и её отец сняли шубы с шапками и прошли в каминный зал, генеральская дочка сразу же без слов совершенно неожиданно для Людмилы схватилась за фарфоровую чашку с горячим чаем и плеснула кипяток в сторону юной прелестницы. Княжну спасло от ожогов только то, что она резко покачнулась назад и упала прямо в руки Евгения, а кипяток лишь испортил дорогой ковёр на полу.

… Дарья Пчёлкина со слезами села за стол и, рыдая в ладони, захлёбываясь слезами, запричитала:

– Тоже мне дворянка нашлась, ещё титул светлейшей княжны носит! Разлучница!!! Блудница!!! Своему жениху изменяет, мужчинами вертит, как хочет, чужих женихов отбивает, и Господь ещё не покарает распутницу! Это ж, даже непонятно чем, так влюбила в себя моего жениха, его сиятельство Николая Иннокентьевича Шустрова, что он отказался от помолвки со мной! Разлучница!!!

Ничего не понимающая и ни в чём неповинная милая хрупкая, особенно на фоне тучной крепкой высокой мадмуазель Пчёлкиной, Людмила с ужасом округлила большие травянистые очи, поправила белокурые букли и встала за матушку.

Маленькая смуглая Зоя Витальевна посмотрела с мольбой в карих глазах на Евгения. Было понятно без слов, о чём она просит своего будущего любимого зятя: защиты от этой незнакомой странной взбалмошной неправедной клеветницы.

Евгений принял важный вид, особо аккуратно посадил на широкую переносицу пенсне, расправил мускулистую крупную фигуру, подошёл к гостю и начал сурово речь:

– Сударь, прошу-с прощения, но поведение вашей спутницы —моветон! И вы-с, раз не сделали ей замечания за оскорбительное в дворянском приличном доме поведение, тоже не комильфо. Я убедительно прошу-с прекратить это оскорбительное безобразие и спокойно объясниться, кто вы такие, и какое имеете право возводить поклеп на мою невесту, её светлость Людмилу Борисовну!

Генерал Пчёлкин раскраснелся от стыда и неловкости, поняв, что дочь переборщила с эмоциями, а, возможно, и, правда оговорила эту незнакомую им девушку, и тихо ответил:

– Эм… прошу-с извинить за моветон, на то у нас есть веская причина, дайте, сударь, мне шанс объясниться, для начала представимся друг другу. Генерал Лев Константинович Пчёлкин. А вы?..

– Его сиятельство граф Евгений Петрович Дубов, жених Людмилы Борисовны, как вы-с успели уже узнать! – раздосадовано прошипел Евгений и расправил могучие плечи так царственно, что генерал на фоне здорового Евгения показался себе тощей старой осинкой. – Я хочу узнать, кто такая эта мадмуазель, и почему она-с смеет так принижать мою невесту, а инциндет с чаем так вообще что-то возмутительное!!! Эта истеричная сударыня, как я понял, ваша-с дочь?

– Эм…, да-с, это моя печальная обиженная вашим кузеном, графом Николем Иннокентьевичем, дочка, мадмуазель Дарья Пчёлкина. Если я-с правильно слышал от людей, вы – двоюродный брат Николя, вас обоих воспитывал ваш дядя, граф Шустров, инициатор этого злосчастного сватовства, где ваш-с кузен прямо заявил, что отказывается от свадьбы из-за любви с вашей невестой княжной Людмилой Варшавской. Вы-с, наверное, слышали об этом конфузе от дяди. Конечно, я, милейший сударь, прошу-с извинения за инциндет с чаем, но почему вы так свято верите в невинность Людмилы Борисовны? Быть может, она действительно изменила вам с Николя… – протянул смущённо генерал Пчёлкин, не зная, что ещё можно сказать в своё оправдание, и насколько то, что он слышал о Евгении и Николя – правда.

Евгений взглянул на слёзки обиды в огромных изумрудных глазёнках Людмилы, и она показалась ему настолько чистой, юной, как ребёнок, беззащитной, для которой Евгений был и жених, и отец, что Евгений не только не усомнился в верности, а ещё больше убедился в её правоте, окончательно разозлился на генерала и закричал:

– Да что вы, сударь, мне голову морочите?! Мы помолвлены ещё с лета, семь месяцев назад, что, я за столько времени характер человека близкого не знаю?! Ей шестнадцать лет ещё, а вы обвиняете ещё в измене, и что она у вашей взрослой дочери жениха отбила! Это смешно!!! И, да я знаю от дяди, что он хотел сосватать Николя и вашу дочь, мадмуазель Пчёлкину, рассказывал мне дядя и о позорной выходке Николя на сватовстве, из-за которой вы зачем-то приехали сюда! Но, ни я, ни тем более Людмила, которой чужой жених не нужен, потому что у неё свой есть, не собираемся отчитываться за проделки моего придурковатого глупого кузена!!! Всё, успокойте-с свою истеричную дочь, и попрошу-с убедительно откланяться, удалиться и больше не появляться здесь!

…Сконфуженный генерал Пчёлкин с трудом успокоил дочь и поспешил увести в карету, в обиженных чувствах даже не попрощавшись с хозяевами дома, не говоря о том, что, вообще-то, должен был принести извинения. Лишь после этого Людмила игриво и манерно подошла к Евгению, положила свои хрупкие ручки на могучие богатырские плечи своего жениха, мило опустила ресницы и тихо изрекла:

– Спасибо, милый, любезный мой Женечка, что не дал меня в обиду. Я бесконечно благодарна Господу Христу, что ты у именно такой! Ах, как всё-таки обманчиво первое впечатление! Ужасно представить, что стало бы со мной, если бы тогда после польки, не объяснились и