Вайолет Уинспир - Голубой жасмин

— А вот мою мать мы обсуждать не станем, — оборвал ее шейх. — У нее, по крайней мере, было горячее сердце.

— Если я так холодна, тогда зачем держать меня в своем роскошном шатре? Уж наверное ты предпочел бы кого-нибудь погорячее?

— Одну из моих девушек для развлечений, да? — Он вздернул черную бровь. — Как тебе известно, я развожу лошадей и очень их люблю. Но время от времени в табуне появляется какая-нибудь особенно упрямая, и тогда я с удовольствием укрощаю ее.

— Ты хочешь сказать, ломаешь, — парировала Лорна.

— Единственный раз одну из моих лошадей едва не сломали, и я на твоих глазах запорол виновного.

— Так, значит, ты уверен, что похищение девушки не доставит тебе больших неприятностей? Понимаю, принц Касим: по вашему мнению, женщина едва ли может успешно соперничать с хорошей лошадью. Однако, волею случая, я — не арабка и не желаю, чтобы по вашей прихоти меня держали здесь как пленницу. У меня есть права, и вы не сможете их игнорировать. Я — не вещь.

— Ни одна арабка не станет так рассуждать, — сказал Касим. — Неужели вы уверены, что власти тут же начнут прочесывать всю пустыню в поисках вас? Конечно, вокруг Фадны они еще поищут, ну, порасспрашивают о вас, но как только узнают, что вы сумасбродны, упрямы и необыкновенно красивы, то обреченно пожмут плечами и скажут, что вы совершили большую глупость, отправившись в одиночестве.

Лорна безмолвно уставилась на него.

— Так значит вы… У вас нет намерения отпустить меня обратно в Рас-Юсуф? — Жуткая слабость охватила девушку; ей захотелось броситься на ковер и завыть по-звериному. — Вы собираетесь держать меня здесь?

— До тех пор, пока мне это будет нравится, — лениво откликнулся он. — После дневных дел мужчина жаждет развлечений, а у вас это прекрасно получается, девочка моя. В вас есть сила и неукротимость, и мне это нравится. Вы прелестны, но холодны, и такой контраст я нахожу весьма волнующим.

— В вас нет ни капли жалости, — выпалила она.

— А у вас нет ни капли знаний о теле и его безжалостных потребностях, — возразил шейх.

Лорна опять уставилась на него; каждый ее нерв был натянут до предела.

— Да вы просто дьявол! — сдавленно простонала она.

— Возможно, но тогда отражение дьявола — в лице женщины — синеглазой, с нежным ртом, дразнящей и переменчивой.

Он откинул входную занавеску шатра и встал там, разглядывая ее. Эта тигриная грация и самоуверенность казались оскорбительны, а взгляд собственника приводил Лорну в ярость.

— Вам специально принесли одежду, чтобы я мог наслаждаться видом девушки, а не очаровательного мальчика. И вы будете носить ее!

— Это те вещи, которые вы купили, чтобы обрадовать свою рабыню во дворце? — Губы Лорны искривились. — Да вам придется силой надеть их на меня!

— Пожалуй, обратная процедура доставила бы мне куда больше удовольствия, девочка моя. — Касим явно забавлялся. — Тюркейя — моя сестра, а не рабыня.

Насмешливо поклонившись, он удалился. Какое-то время мужественный силуэт шейха был еще виден на фоне занавески, пока он говорил с одним из стражей-арабов, приставленных ко входу в шатер, чтобы она не могла убежать.

Лорна поднесла руку к горлу, словно желая схватить готовое выскочить сердце. Значит, пока она не надоест ему, ее будут держать в этой шелковой клетке, наполненной зыбкими тенями от масляных ламп! Ее силой заставят разделять общество принца и его ласки…

Девушка вынырнула из океана своих мыслей и снова оказалась в реальном мире, в гареме, куда как раз вошла Захра, чтобы помочь ей переодеться. Лорна была тиха и покорна. Она позволила облачить себя в дымчатую бархатную тунику с мелкими жемчужными пуговками от горла до талии и в шелковые шальвары, стянутые у щиколоток. Затем обулась в рубиново-красные бабушиnote 30 с загнутыми вверх носами и разрешила Захре расчесать себе волосы, пока они не заблестели ярче, чем ее шелковые одежды.

Так значит Тюркейя — сестра шейха. Наверное, он ее очень любит, раз покупает ей подарки. Лорне трудно было представить себе, чтобы этот безжалостный человек мог кого-то любить. Любовь, нежность, привязанность — все эти чувства хранятся в сердце, а для Лорны этот человек был совершенно бессердечным.

— Захра?

— Да, лелла?

— А сестра твоего хозяина очень красива?

— Принцесса Тюркейя похожа на золотую куколку, с ресницами, в которых может запутаться мотылек, и густыми черными волосами до талии. Говорят, за нее сваталось много богачей, но принц Касим всем отказал от ее имени.

— А разве не слово отца должно быть в этом деле последним?

— Эмир слишком занятой человек, чтобы заниматься женскими делами, даже если речь идет о дочери. Тюркейя ведь только дочь. Вот сиди Касим — гордость и радость эмира. Он всегда разрешает своему сыну делать все, что тому ни вздумается.

— Не могут в это поверить! — Лорна прикусила губу. Ей снова стало больно и страшно. И, хоть кроме служанки здесь никого не было, она устыдилась и с отвращением отвернулась от зеркала, бесстрастно отразившего ее уже вполне гаремный облик.

— Лелла недовольна своей наружностью? — с тревогой спросила Захра. — Может быть, нужны украшения на шею и серьги?

— Прекрати! — В голосе Лорны звучали слезы. — Я и так, без этих дополнений, уже похожа на одалиску. У меня такой вид, будто я собираюсь на карнавал!

— А что это «карнавал»? — Служанку приводило в явное замешательство поведение белокурой румииnote 31. Могущественный принц поселил ее в своем шатре, куда почти никому нет доступа, а у нее это, похоже, не вызывает ни малейшей радости или гордости.

— На карнавале, Захра, гуляют люди, которые могут быть смелыми или веселыми только под маской. Карнавал похож на настоящую жизнь. Мы улыбаемся, чтобы скрыть боль. Смеемся, чтобы не показывать слез.

— Все записано, — произнесла Захра совершенно серьезно. — Мы не можем удержаться от поступков. Они уже предопределены!

— Да, я понимаю, не все зависит от самих людей. Поэтому у нас и говорят: «Презирай грех, но не грешника, ведь он грешит не по своей воле».

Лорна отдернула бисерную занавеску и заставила себя выйти в переднюю часть шатра. Там Хасан накрывал на стол. Шейх еще не вернулся. Выходя подышать прохладным вечерним воздухом и полюбоваться яркими звездами, девушка чувствовала на себе взгляд слуги. Около шатра метнулась тень, и Лорна поняла, что это ее страж молча наблюдает за ней, пока она тут стоит, вдыхая странные запахи лагеря вместе с запахами самой пустыни.

Ей очень захотелось посмотреть, как выглядит огромная, величественная пустыня в свете восходящей луны, но вместо этого она со вздохом вернулась в шатер. Захра и Хасан уже ушли. В шафрановом мерцании ламп еще роскошнее казались и мягкие ковры, и поблескивающие подушки с портьерами, и узорчатая медная утварь. На низком столике у дивана уже стояло круглое блюдо с оловянной крышкой. Подано было и вино; Лорну поразило, что ее похититель осмеливается не соблюдать законов ислама, запрещающих мусульманину прикасаться к вину.