Похищенный. Катриона - Роберт Льюис Стивенсон

следует подумаете, то, наверное, догадаетесь, что многие его действующие лица вам хорошо знакомы. Элисон Хасти из Лаймкилнса — это та самая няня, которая качала ваши колыбели, о чем, разумеется, вы не помните, и водила вас гулять по садам вокруг нашего дома, когда вы подросли. А знатная и красивая дама, крестная мать мисс Барбары, прежде была мисс Грант, беспощадно дурачившей Дэвида Бальфура в дни его знакомства с лордом-адвокатом. И может быть, вы помните невысокого, худощавого веселого джентльмена в паричке и широком плаще, приехавшего в Шос в очень поздний час очень темной ночью? И как вас разбудили, и привели в столовую представить мистеру Джеймисону — такое он тогда носил имя? Наверное, Алан не забыл, как по просьбе мистера Джеймисона он не более и не менее — поступок, равносильный государственной измене, за который по букве закона его следовало бы повесить! — выпил за здоровье короля по ту сторону моря? И это в доме доброго вига! Но у мистера Джеймисона есть особые права, и, вздумайся ему, он мог бы для развлечения сжечь мой хлебный амбар. Во Франции он теперь зовется шевалье Стюарт.

Ну, а вы, Дэви и Катриона, за вами я в ближайшие дни буду внимательно следить и сразу замечу, если вы позволите себе дерзко смеяться над папенькой и маменькой. Да, правда, порой мы могли бы быть разумнее и не ввергать себя в тоску и печаль без малейшей подлинной причины. Но когда вы подрастете, то убедитесь, что даже умница мисс Барбара и даже сам храбрец и смельчак мистер Алан окажутся немногим мудрее своих родителей. Ибо жизнь человеческая в этом нашем мире — забавная штука. Есть присловье, что ангелы плачут, глядя на нас с небес, но, по-моему, куда чаще они должны держаться за бока от хохота. Я же, приступая к изложению этой длинной истории, сразу положил рассказывать обо всем, что произошло, точно так, как это было на самом деле.

Послесловие

Будем по мере сил учить народ радости. И будем помнить, что уроки должны звучать бодро и воодушевленно, должны укреплять в людях мужество.

Роберт Льюис Стивенсон

В читательской памяти Роберт Льюис Стивенсон нередко оказывается автором одной книги. Называют имя Стивенсон и вслед за ним, как исчерпывающее его пояснение, — «Остров Сокровищ». Эта книга прославила Стивенсона, но она не может заменить многие другие его книги, и в том числе представленные здесь роман «Похищенный» и его продолжение роман «Катриона». Эта историческая дилогия, как и «Остров Сокровищ», — читатель уже мог в этом убедиться — увлекательное и поучительное чтение, возбуждающее здоровые чувства, открытый и смелый взгляд на жизнь и укрепляющее мужество. Она расширяет представление о Стивенсоне и позволяет лучше понять его своеобразие и значение.

Жизнь Роберта Льюиса Стивенсона (1850-1894), английского писателя, шотландца по национальности, была короткой и нелегкой. Основная печаль и трудность его существования исходила от его слабого здоровья. «Детство мое, — писал Стивенсон, — сложная смесь переживаний: жар, бред, бессонница, тягостные дни и томительные долгие ночи. Мне более знакома «Страна Кровати», чем зеленого сада».

Острейшая болезнь бронхов с детства и до конца дней терзала Стивенсона, заставляя его чувствовать себя инвалидом. В противовес этому мучительному чувству, в противоборство с ним у невольного поселенца «Страны Кровати» разгоралась страсть жизнеутверждения. Она с неизбежностью находила выход в романтических порывах и формах, чему способствовало живое воображение ребенка и ранняя приобщенность к «Стране Книг». Детские романтические влечения и фантазии Стивенсона энергичны и деятельны. Эту их активность, свойственный им порыв жизнеутверждения можно ощутить, читая стихи Стивенсона из сборника «Детский цветник стихов», необычное название которого так естественно соседствует с «географическими» наименованиями: «Страна Кровати» и «Страна Книг». Даже по коротенькому — в четыре строки — стихотворению «Дождь» из детского поэтического цветника есть возможность представить себе, как подвижна и самостоятельна в своем развитии фантазия поэта, как жаждет она пространства и чувствует его:

Повсюду дождь: он льет на сад,

На хмурый лес вдали,

На наши зонтики, а там —

В морях — на корабли.[59]

Деятельный жизнелюб, Стивенсон стал со временем страстным путешественником и почти вечным странником. Он путешествовал на байдарке, путешествовал пешком с навьюченным осликом, о чем написал две книги путевых очерков; на торговом судне, везшем скот, он пересек Атлантический океан; много тысяч километров, в трудных условиях, в эмигрантском вагоне, он проехал по Америке (и об этих путешествиях он написал очерковую книгу «Эмигрант-любитель»). Он скакал верхом по труднопроходимой и незнакомой местности — и едва не погиб. От него требовалось громадное душевное напряжение, чтобы одолевать немощь. «Упорный смертный», — можно было сказать о нем словами Байрона.

Куда бы ни забрасывала Стивенсона судьба, он не порывал духовной связи с родиной. «Вечный странник», он не был перекати-полем. Мысленно он постоянно возвращался в родную Шотландию.

Стивенсон — коренной шотландец, шотландец по рождению, воспитанию и национальному чувству, по духовной связи с историей народа и его культурой. Как и его великий земляк Вальтер Скотт, Стивенсон родился в Эдинбурге — политическом и культурном центре Шотландии. Стивенсонов в Эдинбурге было много, фамилия эта распространенная, но та семья, к которой принадлежал писатель, пользовалась известностью и признанием.

Самые далекие предки Стивенсона со стороны отца были мелкими фермерами, менее далекие — мельниками, солодоварами, дед, Роберт Стивенсон, стал видным гражданским инженером, строителем маяков, мостов и волнорезов. Наиболее известное его сооружение — маяк на сильно затопленной скале Белл-Рок (восточное побережье Шотландии), гремевший в бурю набатом. В свое время маяк поражал воображение. Его посетил Вальтер Скотт, работая над романом «Пират», Джон Тернер, знаменитый английский художник, изобразил его в лунную ночь (картина «Маяк Белл-Рок»). На мозаичном фризе в Национальной галерее в Эдинбурге Роберт Стивенсон представлен в ряду прославленных шотландцев. Дело Роберта Стивенсона продолжили его сыновья, талантливые инженеры — Алан, дядя писателя, и Томас, его отец.

По материнской линии Стивенсон принадлежал к старинному шотландскому роду Бальфуров, к «знатным людям» из видных кланов равнинной и пограничной Шотландии. Мать Стивенсона, Маргарет Изабель Бальфур, была дочерью священника.

Стивенсон живо, отнюдь не праздно и без чувства снобизма, интересовался своей родословной. Он испытывал особую радость художника и гражданина, который может обратиться к истории родной страны как к истории в известном смысле «семейной», ощутить ее «по-домашнему», глубоко в ее почве обнаружить свои