Ханна Хауэлл - Бесстрашный горец

– По-моему, ты сказал, что она твоя пленница, – бурк­нул сэр Фингел, хмуро глядя вслед Мэб и Фионе.

– Так оно и есть, – ответил Эван, направляясь к замку. Грегор и отец шли с ним рядом.

– По ее поведению этого не скажешь. И потом, я не думаю, что следует позволять пленнице лечить наших ране­ных.

– Фиона отлично умеет это делать, и она не станет ис­пользовать свое умение против наших людей.

– Откуда ты знаешь? Тебе же о ней абсолютно ничего не известно. Может быть, ее подослал кто-то из наших вра­гов, чтобы убить тебя или меня либо шпионить за нами.

Войдя в просторный холл замка, Эван принялся раз­мышлять над словами отца. Почему-то Фиона не вызывала у него ни малейшего подозрения. Это было необычно, по­скольку он давным-давно взял себе за правило не слишком доверять женщинам. Не хотелось думать, что страсть к хруп­кой девушке с красивыми фиолетовыми глазами затмила его разум.

А когда он, Грегор и отец заняли свои места во главе стола и две служанки быстро поставили перед ними эль, хлеб и сыр, Эван уже был абсолютно уверен в том, что может доверять Фионе. Она не сделает ни Саймону, ни вообще кому бы то ни было из мужчин их клана ничего плохого. По тому, как она обрабатывала раны Саймона и других мужчин из отряда, Эван понял, что девушка – прирожденный лекарь и никогда не станет использовать свое умение во вред.

«Однако во всем остальном, что касается ее, следует быть осторожным и осмотрительным, – напомнил себе Эван, – а в разговоре с ней взвешивать каждое слово». В глубине души он чувствовал, что никогда не поверит, что Фиону подослали шпионить за ним. Их встреча была случайной. Правда, не следовало сбрасывать со счета такую возмож­ность, что девушка ехала в Скарглас, чтобы следить за ними, и, сама того не желая, встретила их на пути. Женщины, особенно молодые и красивые, являются прекрасным ору­дием и великолепными шпионами, и об этом всегда нужно помнить.

– Где вы наткнулись на эту девчонку? – спросил Фингел.

Грегор начал рассказывать, а Эван, почувствовав вне­запно голод, принялся утолять его, поглощая хлеб с сыром и запивая элем, слушая вполуха. Ему показалось, что Гре­гор нашел в этой встрече чересчур много смешных моментов, однако понимал, что позже, когда справится с дурац­ким влечением к Фионе, которое пока никак не может пре­одолеть, он тоже найдет в этой встрече много забавного. Но сейчас он считал вторжение Фионы в его жизнь каким-то проклятием. Отец тоже не находил в рассказе Грегора ни­чего смешного, и это, по мнению Эвана, было плохим зна­ком. Отцу повсюду виделись враги, и, хотя у него их на самом деле было предостаточно, он был уж чересчур осто­рожным.

– Все это очень подозрительно, – пробормотал Фингел. – Мне кажется, нужно вышвырнуть эту девицу из замка.

– Нет, – возразил Эван, – Нельзя этого делать. Одна она пропадет, ведь за стенами замка таится слишком много опасностей.

– Если она останется, в опасности окажемся мы. Гово­рю тебе, она может оказаться шпионкой, посланной к нам, чтобы выведать наши тайны, а может быть, и для того, что­бы впустить врагов в самое сердце Скаргласа.

– Значит, нужно не спускать с нее глаз, пока мы не узнаем, из какого она клана, и не потребуем за нее выкуп.

– А почему ты до сих пор этого не узнал?

– Она не пожелала нам этого сказать. Заявила, что не будет мне помогать обирать ее родственников.

Фингел тихонько выругался:

– Нужно заставить ее сказать правду, и у меня для это­го есть много способов.

Слова отца прозвучали зловеще, однако Эван ничуть этому не удивился. Когда Фингел чувствовал, что ему угро­жают, он мог вести себя бессердечно и даже грубо. Этому человеку повсюду виделись угрозы и оскорбления, и он ча­сто действовал не раздумывая, потому и оказался в окруже­нии врагов. Отвлечь отца от мыслей о том, что все вокруг хотят его обокрасть, предать или убить, могли только деньги и женщины. А поскольку Эвану не понравилось, каким похотливым взглядом отец смотрел на Фиону, он решил убедить его, что за нее можно получить неплохой выкуп.

– Мне кажется, не следует прибегать к насилию, – воз­разил отцу Эван. – Нужно просто внимательно следить за тем, что она говорит. Правда непременно выплывет наружу. Может быть, не сразу, но рано или поздно мы ее узнаем.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что я уже кое-что узнал о нашей пленнице. Я знаю, что ее брат – лэрд, что у нее есть близкая родствен­ница по имени Джилли, что она обладает хорошими связя­ми, позволившими ей учиться у леди Молди Мюррей, ле­гендарной целительницы. А когда я смогу поговорить с Сай­моном, думаю, узнаю еще больше, поскольку вчера вече­ром он с ней довольно много общался.

– Что ж, может, ты и прав. Ни одна женщина не спо­собна держать язык за зубами. Но ты уверен, что за нее дадут выкуп? Она одета не как знатная дама, да и путеше­ствовала одна, без сопровождения, что ни одна знатная дама себе бы не позволила.

– Ее одежда хорошего качества, равно как и оружие, да и лошадь отличная, на такой может разъезжать только де­вушка из хорошей семьи. Несмотря на то что она одета в мужскую одежду и великолепно владеет оружием, все в ней выдает благородное происхождение. Так что за нее дадут щедрое вознаграждение, и будет лучше, если мы не сделаем ей ничего плохого и она не сможет сказать своим родным, что с ней обращались жестоко.

Эван с облегчением вздохнул, когда отец кивнул и пе­реключил свое внимание на Бонни – пухленькую служан­ку, его нынешнюю пассию. Жестокий воин исчез, уступив место сладострастному развратнику, каким его знали все жители Скаргласа. Именно постоянные перемены настрое­ния отца, неспособность сосредоточить свое внимание и энергию на каком-то одном деле, контролировать свои эмо­ции позволили Эвану занять его место лэрда. А то, что Фпнгел охотно передал бразды правления сыну, ясно пока­зало, что ему не очень-то и хотелось нести бремя заботы о своем клане.

Эксцентричное поведение отца послужило причиной того, что люди, живущие в Скаргласе, с радостью признали Эвана своим лэрдом. Оно же дало повод Эвану и всем другим чле­нам клана сомневаться в ясности ума Фингела. Частенько наблюдая за тем, как отец в мгновение ока из жизнерадост­ного, пышущего энергией мужчины превращается в угрю­мого, злого старика, Эван с ужасом приходил к выводу, что Фингел не в себе. Именно этот страх заставлял Эваиа дер­жать в узде и себя самого. Временами в нем просыпались такие яростные чувства и желания, что ему приходилось тра­тить немало сил на то, чтобы их усмирить. В эти минуты ему казалось, что он может стать таким, как его отец, Фиона вызвала в его душе бурю эмоций, и именно поэтому Эван намеревался держаться от нее как можно дальше.