Розмари Роджерс - Ложь во имя любви

Оставшись нос к носу с Домиником, наблюдавшим за ней из-под насупленных бровей, Мариса уже не имела времени на размышление, поскольку он немедленно пригласил ее на вальс, который начали наигрывать музыканты. Не дожидаясь ответа, он схватил ее за руку, и она, не желая устраивать скандал, была вынуждена подчиниться.

Как только он обнял ее за талию, у нее все поплыло перед глазами. Никто вокруг не догадывался, что он не просто сжимает ей пальцы, а вот-вот раздробит их в порошок.

– Нам надо внести кое во что ясность, – процедил он сквозь зубы. – Не знаю, зачем ты сюда пожаловала и чего хочешь на сей раз, но предупреждаю тебя, дорогуша, что больше не играю в твои игры. Понятно? Держись подальше от Джейн. Она чиста душой и не испорчена. Я не позволю ее ранить.

Его слова прозвучали для Марисы таким оскорблением, что она оступилась и упала бы, если бы он на мгновение не оторвал ее от пола. Откинув голову, она посмотрела ему прямо в глаза и увидела, какого труда ему стоит сдерживать ярость. Если бы он не сжимал ее так крепко, она отвесила бы ему пощечину, а то и выцарапала глаза.

– Как ты смеешь? – Ее голос сорвался. Воздух между ними словно раскалился от взаимной ненависти. – С каких это пор ты превратился в стража добродетели? Тебе не было дела до моей, когда ты…

– Не надо было изображать из себя распутную цыганку, если тебе так хотелось сохранить невинность, menina. К тому же ты, кажется, забыла, что я расплатился за свое прегрешение, женившись на тебе, – к несчастью для нас обоих! Но с тех пор ты проделала длинный путь, как и я – только на сей раз вопреки твоим подлым замыслам! А ты всегда найдешь, в чьих объятиях найти успокоение. Одно непонятно – зачем тебе было расставаться с Европой и ее повелителем. Или он устал от тебя и отправил подальше?

– Ах ты…

– Мои достоинства не должны вас более тревожить, сеньорита де Кастельянос. Дон Педро Ортега далеко не Наполеон Бонапарт, но он по крайней мере принимает за чистую монету твою игру в невинность, так что я бы тебе советовал им и довольствоваться. Главное, держись подальше от меня и от тех, кто мне дорог. В знак признательности я постараюсь не попадаться тебе на глаза. Это единственная сделка, которую мы с тобой можем заключить.

Ее пальцы были окончательно раздавлены, и только боль помогала ей не лишаться чувств и продолжать танцевать под знакомую мелодию вальса.

– Никаких сделок. Мне совершенно все равно, что ты делаешь и на ком женишься, понятно? Если бы я знала, что ты появишься, ноги бы моей здесь не было. Но в любом случае я скоро отправлюсь в Луизиану и избавлю тебя от своего присутствия. А ты в следующий раз поостерегись красть коней на той стороне реки, иначе твоя Джейн останется вдовушкой, как Инес!

Она уже не отдавала себе отчета в своих словах. От боли, злости и унижения она почти что лишилась рассудка. Он все сказал, почему бы ему не оставить ее в покое?

– Что я слышу? – Его голос прорезал ватную пелену у нее в голове, как стальной клинок, рука у нее на талии стала еще тяжелее. Она двигалась все более неуклюже, горько сожалея о своих последних словах.

– Это не я, а Педро! Какая разница? Пожалуйста!.. Ты делаешь мне больно! Не хочу больше танцевать! Что подумает твоя Джейн, если я упаду в обморок у тебя в объятиях?

Он присмотрелся к ней, впервые по-настоящему рассмотрев сквозь багровый туман ненависти, затмивший его взор в ту самую минуту, когда он увидел ее в обществе Педро Ортеги, держащего ее за обе руки, – самоуверенную, беззаботную, улыбающуюся… Мерзавка! Шлюха! Он подстегивал свою ненависть ругательствами, однако его встревожила ее внезапная бледность, то, как длинные ресницы завесили ее золотистые глаза, как стали заплетаться ее волшебные ножки. Ему показалось, что она невольно оперлась о него, и он так же невольно вспомнил, как она, обнаженная, сопротивлялась ему в те, первые дни, еще до того, как они узнали друг друга по-настоящему. Он знал, как она умеет ненавидеть и отдаваться; но способна ли она на любовь? И почему, черт побери, он задумывается об этом именно сейчас, посреди многолюдного бального зала, в окружении стольких любопытных глаз? Все это ровно ничего не значит: она бессердечная тварь, у него есть неопровержимые доказательства ее греховности. Знает ли она об участи своего ребенка, есть ли ей до него дело? Доминик решил ничего ей не рассказывать.

– Пожалуйста!.. – снова прошептала она настолько ослабевшим голосом, что Доминик выругался про себя и оглянулся. В зале яблоку было негде упасть. Она была способна вызвать скандал, лишившись чувств или разыграв обморок, а ему пришлось бы выкручиваться. Инес, не простившая ему помолвку с Джейн Балтимор, поможет обоим на свой гнусный манер. Чтобы избежать неприятностей, он двинулся с ней в танце к злополучному балкончику.

Мариса стала ловить ртом прохладный воздух и разминать пальцы, боясь, что к ним уже никогда не вернется чувствительность.

– Куда ты меня притащил? Ты с ума сошел! – прошептала она, едва придя в себя. В темноте она не столько увидела, сколько почувствовала, как он пожимает плечами, обтянутыми великолепно сидящим на нем фраком.

– Все же лучше, чем позволить тебе хлопнуться в обморок посреди зала. Или это твой очередной розыгрыш?

– Зачем мне с тобой играть? – с горечью спросила она, дрожа всем телом. – Что ж, благодарю за галантность: ты привел меня сюда, не дав опозориться и опозорить тебя. А теперь веди меня обратно, не то твоя невеста встревожится.

– А твой жених? Тот, кто желает мне смерти? Кстати, спасибо за предупреждение. – Слова благодарности были произнесены сухо, но хотя бы без его обычного убийственного сарказма.

– Повторяю, между нами ничего не произошло! Ничего! – сердито уверяла Мариса Педро по пути домой. – От вина и кружения по залу я чуть не лишилась чувств, поэтому он отвел меня подышать свежим воздухом, только и всего. Вы сами видели, как ему не терпелось избавиться от меня и вернуться к своей невесте, чтобы и дальше шептать глупости ей на ушко. Надеюсь, она не поторопится его прощать. Этот человек – дикий, необузданный грубиян. Терпеть его не могу! Неужели вы воображаете, что я способна забыть, что он виноват в смерти моего отца? Никогда!

Наконец-то эта тема была затронута напрямую. Оскорбительная улыбочка Инес сменилась злобной гримасой, исказившей ее правильные черты.

– Значит, тебе и это известно? Уверена, что из третьих-четвертых рук! Глупость и бессмыслица! Этот Доминик, твой бывший муженек, донимал меня своими ухаживаниями, вот твой отец и не снес оскорблений. Он настоял на дуэли, несмотря на мои мольбы. Потом я много месяцев выхаживала его, раненого. Я безвылазно сидела на плантации… Но разве тебе это что-то говорит? Ты была занята другим: разъезжала по Европе, меняя кавалеров. Нет уж, Педро, не затыкай мне рот: я устала от притворства. Я пыталась оказать ей гостеприимство как дочери Андреа, а теперь говорю: родной отец лишил бы ее наследства, если бы проведал, в кого она превратилась! Вся в мать, а та была…