От выстрела до выстрела (СИ) - Юлия Олеговна Чеснокова

Подошла к новогодней ёлке и подняла голову, чтобы посмотреть на макушку. Заметила острым женским взглядом непорядок и приподнялась на цыпочках, чтобы поправить на ветке чуть сползший красный шар. Пётр стоял в таком напряжении, что сжатые в кулак пальцы оставляли вмятины на ладонях. Переборов себя, он приблизился и встал возле девушки. Ему нравилось вдыхать шлейф её аромата, смеси духов, мыла, чистоты и недостижимости. Последняя для него именно так и пахла — как Ольга Нейдгард.

— Что вы скажете на это?

Встав обратно на пятки, она повернулась к нему.

— Вы желаете на мне жениться, потому что чувствуете ответственность?

— Ответственность? — не понял Пётр.

— Михаил погиб, и вам кажется, что вы должны взять на себя заботу о его невесте. Но ведь Миша трагически погиб, а не добровольно оставил меня…

— Нет, Ольга Борисовна, что вы! Я хочу жениться на вас совершенно не поэтому. Но, возможно, если смотреть на всё с точки зрения долга, то и поэтому тоже должен бы был…

— Я не хочу выходить замуж из чувства долга, — прервала его она. Столыпин прикусил язык. Задумался. — И не хочу выходить замуж потому, что вы — Мишин брат и напоминаете его. Понимаете меня?

— Не вполне, — признался Пётр.

— Я считаю, что в каждом человеке нужно видеть только его самого, а не кого-то другого. Я сужу по себе: мне совсем бы не понравилось, если бы меня сравнивали с кем-то. Поэтому сама никого не хотела бы унизить тем, что вижу в нём лишь сходство и замену.

— Мы с Мишей похожими никогда не были… — тотчас начал утверждать Пётр то, что недавно готов был опровергать. Он искал в себе сходство с покойным братом, а оказалось, что его не должно быть! — Он был гвардейцем, а я — студент, и интересы наши никогда не совпадали… — заметив лукавую искру в глазах Ольги, он исправился: — Желание жениться на вас — единственное, в чём мы с ним сошлись.

— Пётр Аркадьевич, а вас… не смущает, что я старше вас?

— Меня — нет, а вас? — выпалил молодой человек.

— Девушкам нужно выходить замуж раньше, чем жениться мужчинам. Когда мне будет уже совсем пора — вам ещё слишком рано.

— Это не имеет значения, когда вам будет пора — тогда уж и мне, — разгорячился Столыпин, отказывающийся идти на попятную и готовый уговаривать Ольгу бесконечно, пока она не согласится быть его невестой. Но в этот миг вернулся Борис Александрович, посчитавший отведённое время достаточным в рамках приличий, чтобы дочь могла пообщаться с молодым человеком.

— Ну, что ж! — подошёл он к Петру, всей интонацией намекая на то, что время для гостей закончилось. — Рады были видеть тебя, Петя, передавай поклон от меня батюшке, если будешь писать.

— Всенепременно. Могу ли я снова нанести вам визит?

Борис Александрович, добросовестно не подслушивающий беседу, и только прислушивающийся к звукам, не знал, к чему пришли эти двое, поэтому посмотрел на Ольгу, переадресовывая вопрос ей. Поняв, что решения ждут от неё, она со сдержанной улыбкой кивнула:

— Конечно, Пётр Аркадьевич, заходите, всегда вам рады!

И Столыпин, восприняв это поначалу, как многообещающее разрешение ухаживать за Ольгой, в согревающей эйфории вышел на улицу, но там, как будто бы отрезвлённый морозом, задумался, а не было ли это простой фразой вежливости, ничего не сулящей и ни к чему не обязывающей? Он не успел спросить, нравится ли ей хоть немного, не успел спросить, что он мог бы сделать, чтобы расположить её к себе? Но разве о таком спрашивают у девушек? Тогда к лучшему, что не успел. Для первого раза довольно того, что Борис Александрович не имеет ничего против, а дальше… дальше он сам как-нибудь разберётся, как добиться любви Ольги. Не быть похожим на Михаила? Как бы это горько и цинично не прозвучало, но чтобы не напоминать его, нужно оказаться победителем в дуэли, где брат проиграл. «Я буду стреляться с Шаховским, — напомнил себе Пётр, — но на этот раз повержен будет он!».

* * *

Ольга вошла в спальню, где её ждали мать и непоседливая сестра.

— Он сделал тебе предложение руки и сердца? — заверещала Анна. — Сделал?

— Нет, — Ольга с гордым видом села перед зеркалом и стала поправлять волосы.

— Как? — удивилась Мария Александровна. — Неужели не для этого приезжал?

— Он только спросил папá, не против ли он будет, если Пётр Аркадьевич посватается.

— А тебя для чего же звал?

— Чтобы спросить то же самое.

— И что же ты ответила?

— Ничего.

Мария Александровна переглянулась с младшей дочерью. Спросила:

— Как это «ничего»? Оленька, такие ответы неприличны, воспитанные девушки не девицы из подворотни, они не морочат юношам головы, а твёрдо дают понять, хотят замуж или не хотят.

— А если я не знаю, хочу или не хочу? — повернулась к матери на стуле Ольга, положив ладони на спинку.

— Разве в этом так трудно разобраться?

— Мамá, в вашу молодость всё было проще! Времена меняются. Сейчас не так-то и просто понять себя.

— Глупости какие! — взмахнула руками Мария Александровна. — За Михаила же ты замуж хотела?

— Хотела, — признала Ольга.

— А что же сейчас? Совсем расхотела или Петя тебе не по душе?

Девушка задумалась. По душе ли ей Петя? Она никогда не рассматривала юношей моложе себя, как женихов. Это казалось чем-то смешным, невероятным! Да и то, что это младший брат Миши — не упрощает ситуацию. Она привыкла воспринимать его почти как брата, а он просится в ухажёры!

— Он тебе нравится? — спросила с безыскусным любопытством Анна.

— Высокий, — только и нашлась, что сказать, Ольга.

— По-моему, — пожала плечами их мать, — он и в целом очень видный и симпатичный юноша, — через секунду она спохватилась и дополнила: — Но, конечно, то, что студент, и непонятно, что будет с его будущим — это удручает. Красивых женихов найти не проблема, а вот таких, чтоб достойно обеспечили и заняли достойное место в обществе! Не знаю, сможет ли Аркадий Дмитриевич найти ему хорошее место, если он не делает военную карьеру…

Ольга повернулась обратно к зеркалу и посмотрела на себя. Даже среди фрейлин её считали одной из самых хорошеньких. Она могла бы рассчитывать на лучших кавалеров. Может, это её и останавливало? То, что Столыпин мог оказаться никем спустя несколько лет. Пойти по стопам всей этой учащейся молодёжи, которая вместо того чтобы хранить честь и славу предков, вместо того чтобы обеспечивать и развивать свои дворянские гнёзда, пускала всё по ветру, рвалась в реформаторы и революционеры, попадала в ссылки, позоря семьи, обрекая жён на захолустную