Ферн Майклз - Богатство Лас-Вегаса

Пэгги пришла в восторг от кресла-качалки, и они приобрели аж три. Результатом похода по магазинам стали десятки ящиков и коробок, доставленных «Торговой компанией». Туфли, платья, шали, пальто, шляпки, домашняя утварь, занавески, подушки, ковры — короче, все, что приглянулось юной Пэгги, оказалось в новом доме.

Когда с расстановкой мебели было покончено, когда ковры укрыли пол, а на окнах повисли шторы, Салли картинно вытерла руки.

— Думаю, маме понравилось бы здесь. Я знаю, что она смотрит на нас с небес и улыбается. Я ее чувствую, а ты, Пэгги?

— И я тоже, Салли. Каждый раз, когда я сажусь в кресло, я представляю, что мама сидит напротив меня. Мы разговариваем с ней, я рассказываю, как мне хорошо, какая ты добрая. Мне так хочется разбить сад, знаешь, о котором всегда мечтала мама, чтобы в середине были грядки с овощами, а по краям росли цветы. И еще хорошо поставить горшки с цветами на подоконники. Как ты думаешь, Салли, мы это можем?

— Разумеется, можем. Давай прямо сейчас пойдем и купим семена и ведерко с лейкой, чтобы ты поливала сама. Надеюсь, однако, твоя любовь к этому дому не помешает приехать ко мне в Неваду?

— Погостить обязательно приеду. Ты оставила на моем счету в банке столько денег, что я могу сделать это в любое время.

— Пэгги, пожалуйста, сообщи мне, если кто-то из наших появится здесь. Тогда я смогу помочь и им тоже. Обещаешь?

— Обещаю, — торжественно произнесла Пэгги.

В один из дней, когда они вместе приводили в порядок крыльцо, Салли наконец, попросила сестру подробней рассказать ей о смерти матери.

— Она совсем ослабла, Салли. Столько лет тяжелой работы, без отдыха, столько волнений, забот… все это сказалось. Когда умер папа, у нее уже не было больше сил. Слабела с каждым днем, это замечали мы все. А тут еще малыши… они все время плакали. Поэтому Мэгги и забрала их с собой. Мистер Риверз согласился заплатить мне досрочно, и я приобрела сосновый гроб и платье для мамы. Оно было совсем простое, и маме не очень понравилось, но ничего лучшего не нашлось. В самом конце она только и говорила что о Сете. Постоянно спрашивала, не возвращается ли он, а я отвечала, что задерживается. Мама пыталась держаться, потому что верила мне. Знаешь, Салли, матери особенно любят своих сыновей, а первенцев больше, чем остальных. У меня просто сердце разрывалось на части. Мы с Мэгги, хоть и маленькие, делали для нее то же, что и ты. Но для нас у нее не нашлось ни одного доброго слова, все только Сет и Джош. Сет… он разбил ей сердце. Уже умирая, готовясь предстать перед Богом, мама спрашивала только о нем. Запомни это, Салли. Твой сын-первенец разобьет твое сердце, если ты позволишь ему это.

У Салли сжалось сердце.

— И что же, она никогда не говорила обо мне?

— Только то, что ты хорошая дочь, что не забываешь о матери.

Салли сглотнула подступающий к горлу комок.

— Вот что я скажу тебе, Пэгги. Я наняла пинкертонов, чтобы они нашли Джоша и Сета. А когда их отыщут, я скажу им все, что думаю. — В ее голосе послышались непривычно жесткие нотки. — За все это время они не прислали домой ни пенни, ни разу не приехали хотя бы на денек. Они упали в моих глазах.

Салли перевела дух и еще более суровым тоном продолжала:

— Мама любила нас, я это знаю. И папа тоже любил. Только по-своему, по-пьяному. Если бы они не любили нас, я бы чувствовала это… сердцем.

Упрямые складки пролегли у рта ее сестры.

— Но Джоша и Сета они любили больше. Девочки ни на что не годятся, они не в счет. Мама говорила, что солнце встает и садится только ради мальчиков. Да, Салли, она так говорила.

— Это неправда, Пэгги. И послушай меня, хорошенько послушай. Я собираюсь стать такой, чтобы со мной считались. Я хочу достичь кое-чего, хочу, чтобы и ты тоже. Но прежде нам нужно выучиться. Если будет нужно, мы пойдем в колледж. Знаешь, есть такие деревья, которые всасывают воду. Вот и мы должны быть похожи на эти деревья и всасывать знания, пока не станем такими образованными, что сможем делать все, что хотим. Девочки многое значат и на многое способны, не забывай об этом. Я сейчас самая богатая женщина в штате Невада. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, — сказала Пэгги, обнимая сестру за шею, что мама благословляет тебя с небес. А теперь ответь мне, самая богатая женщина в Неваде: деньги сделали тебя самой счастливой?

Салли опустила голову и пожала плечами.

— Не знаю. Я была счастлива, когда пела для моих друзей, пришедших поиграть в бинго. Мне хорошо оттого, что я смогла помочь тебе. Не знаю, означает ли это то же, что быть счастливой. Послушай, мы уже закончили. Посмотри, как хорошо вокруг, а еще лучше будет, когда появятся всходы и распустятся цветы. Не забывай ставить на стол вазочку, как хотела мама.

— Не знаю, как и благодарить тебя, Салли.

— Не нужно меня благодарить, Пэгги. Я твоя сестра. Хочу только, чтобы ты дала мне обещание: мы никогда не должны с тобой отдаляться друг от друга. Ты можешь пообещать мне это?

— Обещаю. Я так рада, что ты сдержала свое обещание и вернулась.

— А я рада тому, что у тебя хватило благоразумия остаться здесь и дождаться меня. Давай устроим обед в твоем новом доме, а потом посидим на крылечке и поговорим с мамой. Завтра мне нужно уезжать. Но я еще приеду.

— Я буду скучать по тебе, Салли.

— Это скоро пройдет. Тебе будет некогда скучать, придется много заниматься, присматривать за домом. Как только сможешь, напиши мне большое письмо.

Взявшись за руки, сестры прогулялись по саду, а затем возвратились к уютному белому домику, укрывшемуся за белым забором.

Ясным летним днем, наполненным золотым солнечным светом, Салли Коулмэн предала земле прах своих родителей и своего лучшего друга Коттона Истера. Специально ради этого Джозеф приготовил маленькое кладбище. Со временем оно должно быть окружено цветами и засеяно травой. Пока же по периметру шла побеленная ограда, а сами могилы накрывала тень вековых магнолий с неправдоподобно зелеными листьями.

Салли мало что знала о жизни и смерти.

— Как вы думаете, Джозеф, будут они счастливы здесь? Здесь тепло, солнечно, а деревья… деревья дают хорошую тень. Когда земля осядет, вы сможете посадить траву и цветы. Это… это семейное кладбище. Когда-нибудь — это случится еще очень и очень нескоро, надеюсь, — когда придет время воссоединиться с папой и мамой, я тоже… тоже лягу здесь. Впрочем, мне, наверное, не следует думать об этом сейчас. Я хочу помолиться за родителей и за Коттона. И я не собираюсь воспринимать это место как нечто печальное. Здесь слишком красиво, чтобы грустить. Меня успокаивает то, что теперь я всегда могу прийти сюда и поговорить с мамой. Священник уже все сказал в городе, так что теперь мы обойдемся без него.