В плену у травмы. Как подружиться со своим тяжелым прошлым и обрести счастливую жизнь - Марина Алексеевна Сойта

оформляя их с помощью списков. А еще мне нравилась математически точная структура пьес для фортепиано, которые я писала, переживая потерю бабушки с дедушкой (связь классической музыки и математики с детства вызывала во мне восторг).

Что говорить, даже в чате с подругами я придумала структуру для нашего общения: составила список вопросов, которые помогали бы нам лучше проявлять уязвимость. А мои дорогие клиенты могут увидеть это в домашних заданиях, которые я регулярно им даю: несметное количество списков, графиков, структурированных идей прочно осели в наших с ними разговорах.

Согласно DSM-5, ОКРЛ – это устойчивая модель поведения со стремлением к порядку, перфекционизму и контролю над собой, другими людьми и ситуациями. И определенно, шлейф ананкастности существует в моей жизни. Честно говоря, сейчас я осознаю, что он достаточно деструктивно влиял на мои отношения в прошлом – необходимость контролировать все и вся редко бывает вдохновляющей для живущих рядом с нами людей.

Я стараюсь работать над многими связанными с этим шлейфом темами: сейчас я принимаю свою жажду совершенства, но не ставлю ее во главу угла; сейчас я стремлюсь к тому, чтобы продуктивность была все-таки на втором месте в моей жизни; сейчас я стараюсь доверять людям и делегировать задачи.

Я стараюсь работать над тем, чтобы мои ограничения служили на благо мне, а не разрушали мое существование. И в этом действительно есть две стороны – в чрезмерных количествах ананкастность способна разрушить нашу жизнь, однако если мы принимаем свои особенности и позволяем им присутствовать, но не управлять нами, мы выигрываем.

Однако я решила поделиться с вами всем этим не для того, чтобы петь оду своей обсессивно-компульсивной истории, – а для того, чтобы вы понимали: многое из того, что вы видите в других людях (в том числе самодисциплина), может быть не так легко доступно вам просто потому, что все мы разные.

Да, некоторые ограничения знакомы каждому из нас из-за нашей принадлежности к одному виду. Но многие наши личностные особенности являются следствием взаимодействия нашего генетического материала со средой, в которой мы взрослеем. И снова мы приходим к разговору о свободе воли – о том, что все-таки позволяет нам выбирать то или иное поведение.

Роберт Сапольски пишет: «Кажется настолько трудным и нелогичным думать, что сила воли состоит из нейронов, нейротрансмиттеров, рецепторов и т. д. Кажется, есть гораздо более простой ответ: сила воли – это то, что происходит, когда ваша небиологическая сущность покрывается волшебной пылью» (13, с. 143).

ОКРЛ относится к избегающему кластеру личностных расстройств. Мы находимся на финишной прямой этой книги, и я думаю, вы уже прочно знакомы с тезисом о том, что «беги» – это одна из наших основных реакций на стресс, которая может стать хронической вследствие комплексной травмы.

Генетические особенности моего тела, смешанные с дезорганизованной привязанностью, взращенные в культуре, прославляющей трудоголизм, – вот и вся моя волшебная пыль.

Жесткая дисциплина была знакома мне с самого детства. Четыре тренировки в неделю по горным лыжам, занятия в музыкальной школе, танцы, потом дополнительные занятия по физике с математикой, строго соблюдающийся режим сна и уборки – мое тело с детство привыкло жить в таком режиме. Мама с детства приучала нас к труду и расписанию (одна из ее подруг вспоминает, что Ира уже в четыре года резала салаты и гладила мне пеленки – вот и еще одна причина для отсутствия радости от моего существования в ее жизни). Затем, в университете, моя жизнь выглядела очень хаотично – что, предполагаю, еще больше дестабилизировало меня как раз из-за особенностей моей личностной организации. Когда я начала работать, моя дисциплина была обусловлена необходимостью зарабатывать деньги.

Но потом я стала работать на себя – и внезапно оказалась предоставлена сама себе. Пару месяцев я помогала себе, составляя график дня и начиная практически каждое свое утро с бега, и это целительным образом сказалось на моем теле – и я говорю не о влиянии кардионагрузок. Наша нейропластичность помогает нам не только создавать новые связи, но и восстанавливать утраченные – думаю, именно в этот период я вернулась к своим детским привычкам, закрепляя их своими взрослыми успехами.

Зацикленность на распорядке помогает мне поддерживать свой график. Чрезмерное внимание к деталям помогает мне организовывать самые разные мероприятия и продумывать все до мелочей. Стремление ставить продуктивность превыше всего помогает мне достигать успеха. А высокий уровень энергии, свойственный моей семье, помогает мне все это реализовывать.

И если ваше тело и ваша личностная организация устроены иначе – вам может быть сложно поддерживать свою дисциплину. И это нормально!

Наши особенности нейтральны по модулю, и от нас зависит то, как именно мы будем претворять их в жизнь. Жаль, они не зависят от нас – например, мы не контролируем свойственный нам уровень энергии (мы можем влиять на него заботой о своем организме и его здоровье, хорошим или плохим режимом сна, питания, тренировок, нагрузок и восстановления, но мы не контролируем то, что свойственно нашим телам просто потому, что они такие, какие они есть). И если этот уровень высокий, а вы не управляете им – он начинает разрушать вас, находя воплощение в деструктивных поведенческих стратегиях. Это может быть как даром, так и ограничением – все зависит от того, как мы обращаемся с той информацией о себе, которой владеем.

Раз уж мы заговорили про ОКР – у многих моих клиентов с таким диагнозом высочайший уровень энергии, но он «тратится» не на творчество, самореализацию, воплощение жизненных ценностей или просто-напросто удовольствие, он «тратится» на создание сложнейшей системы ритуалов, которая действительно требует много-много сил. Я с трепетом наблюдаю за тем, как они начинают видеть в своих «патологических» проявлениях то, что за ними стоит: стремление к выживанию, с одной стороны, и свой масштабный потенциал – с другой.

Думаю, я могу сказать это о каждом своем клиенте. Возможность увидеть в своем поведении его адаптивную функцию – важная часть работы с травмой. Признание особенностей своего тела и своей психики помогает нам принимать решение о том, что мы будем с ними делать. Мы можем бороться с ними, превращая свою жизнь в сражение с ветряными мельницами, – и тогда они будут сражаться с нами в ответ. Или же принимать их, осознавая свои ограничения, но не ограничивая себя ими.

Мы можем увидеть возможности, которые стоят за нашими особенностями: за тревогой – море энергии, за импульсивностью – радость спонтанности, за лабильностью – богатство внутренних ощущений, за ригидностью – выгоду дисциплинированности, за депрессивностью – возможность