Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес

внешними стимулами. Таким образом, машина, не фиксирующая текущее состояние, – это устройство, которое просто осуществляет процессы согласно некоему набору инструкций, не будучи знакомым с предысторией (будто пациент, страдающий амнезией). Поводом для презрения нашего обитателя Восточного побережья служил тот факт, что калифорнийцы не способны на злопамятство или вражду – независимо от того, насколько вопиющей была наглость по отношению к ним. С другой стороны, они также не слишком склонны вознаграждать проявленную по отношению к ним щедрость.

Как вскоре узнает любой новоприбывший в Калифорнию, звучащее от каждого встречного поверхностное солнечное «Привет!» означает не что иное, как «Иди в задницу, мне на тебя плевать».

Впрочем, у этого есть свои, как отрицательные, так и положительные, стороны. На вас не будут злиться, если вы не явитесь на их свадьбу. Они спокойно перешагнут через бездомного по дороге на занятие йогой, где будут практиковать самоосознанность. Это общество, где все мужчины и женщины живут в своих замкнутых пузырях, без привязки к традиционным якорям вроде семьи или религии. Они остаются безучастными к внешним общественным силам вроде неравенства доходов или гражданской войны в Сирии. Принцип «Относись к этому проще, чувак» возведен до уровня жизненной философии. В конечном счете, позиция долины – это все нарастающее моральное разложение, которому дополнительную силу придает эгоцентризм. Уважение к некоторым номинальным позитивным двигателям прогресса или коллективным технологическим усилиям сохраняется, но по существу является непрерывным развитием через преломление призмы капитализма. Они хиппи с таблицами капитализации и графиками инвестирования.

Как тогда отнесется долина к моему предательству? Чем я жертвовал, решаясь на него?

Как я предполагал, хиппи капитализма примут меня обратно – нужно всего лишь минимально преуспеть. Земля машин, не фиксирующих текущее состояние, будет продолжать работать челюстями, переваривая людей и деньги и выдавая продукты. Они будут только рады перемолоть меня за компанию в общую кучу.

СРЕДА, 6 АПРЕЛЯ 2011 ГОДА

Впервые за все проведенное вместе беспокойное время я решил обмануть сооснователей стартапа.

Оправданием для этой лжи, как и для многих других, послужило то, что она совершалась ради большего блага. Весь тот бардак, через который нам пришлось пройти, довел ребят практически до истерики – а сейчас мы ставили ва-банк на шаткий процесс поглощения, который мог рухнуть за секунду. Если бы они осознавали, что процесс с Twitter значит для нас «или пан, или пропал», они бы задохнулись. Как гендиректор вы обязаны поглотить весь стресс в компании и позволить ему охватить только вас, не трогая других.

А что же с искусным оправданием?

Не было понятно даже, насколько реалистично предложение Facebook. На бога уповаем – но предложите мне письмо с предложением о работе. Тем утром я позвонил Гокулу и упомянул, что мне льстит интерес, проявленный со стороны Facebook. Однако я хочу увидеть конкретное предложение, прежде чем начну манипулировать другой стороной сделки, чтобы привести ее в действие.

Сегодня, однако, был день Twitter.

Частью любого процесса поглощения является то, что в общих чертах называется «комплексной юридической оценкой». Выраженная в техническом и юридическом аспектах, она заключается в том, что компания-покупатель выясняет: действительно ли она покупает то, о чем думает? C технической стороны, это подразумевает оценку «стека» компании – взаимосвязи пользовательского интерфейса с массой серверных технологий удаленной части, благодаря которым продукт способен функционировать. Это может увести в такие дебри, как проверка кода строчка за строчкой вместе с инженерами компании. В наши дни в стартапе можно фальсифицировать многое – тем более что Amazon Web Services и все виды пригодных к использованию серверных компонентов позволяют даже минимально компетентному тупице настроить веб-приложение, которое что-то выполняет. Умное планирование роста редко встречается среди стартапов на ранней стадии, но для большой, быстро масштабирующейся технологической компании это главная цель. Ждать, пока команда выйдет из технологически подросткового возраста и дорастет до уровня зрелых талантов, слишком долго даже для более крупной компании.

В качестве первого шага Twitter пригласили нас в группу для обсуждения технических вопросов с командой инженеров, отвечающих перед Кевином Вейлом. Мы провели напряженный и нудный час, запертые в комнате со старшими инженерами рекламного отдела Twitter, знакомя их с нашим стеком внутреннего интерфейса, который обеспечивал само существование AdGrok. Я использую здесь корпоративное местоимение «мы», но, по сути, на этом шоу выступили только ребята. Я так давно не притрагивался к коду AdGrok, что почти ничего не мог сказать о нем. Встреча, похоже, проходила удачно. Мы все глубже внедрялись в Twitter, приближаясь к точке невозврата по условиям инвестирования AdGrok.

– Слушайте, надо определиться, продаемся или нет, – сказал я, когда мы оказались вне пределов слышимости офиса Twitter.

Мы сидели в Южном парке у столов для пикников, ребята напротив меня. Именно здесь родился сам Twitter, во время мозгового штурма на одном из склонов парка. Поразительная ирония судьбы.

После некоторых неуклюжих колебаний и не слишком жизнерадостного изучения зеленой поверхности стола мы наконец приступили к разговору. В первый раз, возможно, я столкнул ребят с фактом, что мы не разработали ничего нового после запуска, который состоялся почти месяц назад. Мотивация технической части команды, видимо, увядала.

Они не выразили несогласия.

Казалось, даже МРМ не в себе – он уже неделями не выдавал ничего нового на кодовом фронте. Аргирис и я уже беседовали об этом, но до сих пор наши действия сводились к утренним звонкам, когда МРМ опаздывал, а мы велели ему тащить задницу в AdGrok. Аргирис свои обещания сдерживал, однако между ребятами пропала та волшебная синхронность слияния разумов, которая служила двигателем для развития AdGrok, начиная с наших первых дней в ветхой квартире в Маунтин-Вью. Команда разработчиков – это мотор технологической компании. Если они выдохлись – мы в безвыходном положении. Если мотор нельзя было починить и вернуть обратно в продуктивный режим, пора было продавать компанию, пока мы еще могли это сделать.

Я перевел взгляд с одного на другого: ребята выглядели усталыми и взволнованными, они хотели покончить со стартаповской игрой. Они согласились, что мы должны довести процесс поглощения до завершения. Мы должны были продать AdGrok Twitter, иначе пеняли бы на себя.

Глава 21

Ретвит – еще не одобрение

Если хотите соблазнить красивую женщину, начните ухаживать за ее некрасивой сестрой.

Испанская поговорка

СРЕДА, 13 АПРЕЛЯ 2011 ГОДА

ЯБЫ НЕ СТАЛ ПЕРВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ В ИСТОРИИ КРЕМНИЕВОЙ ДОЛИНЫ, ПРИшедшим на собеседование в компанию, в которой на самом деле работать не хотел, но мои обстоятельства были в определенном смысле действительно уникальными. Нужно было помочь ребятам произвести впечатление на Twitter, чтобы мы получили горячее предложение о поглощении, от которого я сразу же откажусь и присоединюсь к Facebook.

Так же, как и в Facebook, нам предстояло пройти через серию собеседований в день длиной – ребят собеседовали бы на позицию инженера, а меня на менеджера по продукту. Я получил от Джесс список интервьюеров, чтобы, как обычно, провести нашу разведку/предварительную экспертизу.

Интересно то, что Twitter использовали своих сотрудников, некогда работавших в стартапах, чтобы навести справки о новеньких. Добрая половина моих интервьюеров прибыла через второе и совсем недавнее приобретение Twitter. DabbleDB была основанной канадцами компанией, которая занималась базами данных. Поглотили ее в июне 2010 года. В моем расписании значились два ее основателя. Ребятам же выпало по одному основателю на каждого, наряду с инженерами