Личные границы. Установить, поддерживать, защищать - Ольга Владимировна Сульчинская

воду и заливать огонь. Но никаких действий в адрес тех людей, о которых сообщается, мы предпринять не можем, и возникший импульс к действию не получает разрядки. То есть помимо эмоционального мы получаем и физическое напряжение.

Практика

Упражнение-эксперимент

Включите новости и послушайте их так, как если бы они шли на иностранном языке: не вникайте в содержание, слушайте только интонацию и определяйте, какое эмоциональное состояние транслирует диктор.

Про незавершенные сюжеты мы уже говорили. Никому бы не пришло в голову читать ребенку сказку только до половины, а потом начинать новую, и повторять это снова и снова. Но именно это мы делаем с собой.

Состояние потребителя новостей в этом смысле напоминает героя старого анекдота:

Родители ушли из дома, оставив ребенку включенный проигрыватель и надев на него наушники, а по возвращении застали несчастного малыша в истерике: «Хочу! Хочу», – выкрикивал он с рыданиями. Когда родители послушали, что было в наушниках, они обнаружили, что пластинку заело, и голос Сказочника повторяет одну и ту же фразу: «Здравствуй, дорогой маленький друг! Хочешь послушать сказку?… Здравствуй, дорогой маленький друг! Хочешь послушать сказку?».

Постепенно у нас формируется нечто весьма похожее на зависимость: мы употребляем все больше разрозненной и несистематизированной информации, которая никак не применима к реальной жизни, но оставляет в нас эмоциональный след. Отсюда возникает тревожный фон, от которого нам хочется избавиться. И на то время, когда мы погружаемся в инфопоток, мы действительно от него избавляемся. Но как только мы отрываемся от поглощения сведений, тревога возвращается. Периоды успокоения становятся все короче, а периоды зависания – все длиннее. Советы дозировать информацию помогают так же мало, как алкоголику – совет пить не больше одной рюмки.

Мы сами размываем собственные границы, постепенно теряя способность отделять собственные желания, мысли и эмоции от того, что транслируют нам СМИ.

FOMO

В английском языке придумали даже специальную аббревиатуру FOMO (от fear of missing out, которая переводится как «страх что-то пропустить»). Это тревожность, которая появляется из-за впечатления, что мы постоянно пропускаем какие-то важные встречи, показы, премьеры, лекции, проекты, на которые попадают другие люди. По сравнению со множеством всего, в чем мы не задействованы, те единичные события, в которых мы приняли участие, кажутся незначительными и недостаточными. Понятно, что быть везде невозможно… Но, по-видимому, страдание от этой невозможности стало весьма распространенным, если уж для него придумали название!

Практика

Проверьте себя на информационную зависимость.

5 дней пользуйтесь телефоном только для того, чтобы звонить и отвечать на звонки, исключительно для связи с теми людьми, с кем вы знакомы лично. Не смотрите новости, не играйте в компьютерные игры. Одновременно в дневнике создайте таблицу и оценивайте перед сном по 10-балльной шкале свое состояние в течение дня.

По окончании эксперимента продолжайте таблицу.

Если в шкале итога у вас в конце первого дня без информации оказалось больше 40 баллов и в последующие дни эта цифра не уменьшается или растет, то с большой вероятностью можно заподозрить инфозависимость. Эта вероятность становится выше, если цифры итога начинают уменьшаться после возвращения к вашим привычным источникам информации.

Три «буддийских» способа обращаться с информацией

Мы не можем совсем выйти из информационной среды – она помогает нам включиться в социум; понять, что происходит не только непосредственно рядом с нами, но и в мире; предоставляет множество возможностей для саморазвития. Также среда транслирует нам принятые в обществе (и при этом время от времени меняющиеся) ценности, стереотипы поведения, нормы. Стимулирует нашу нервную систему, которая нуждается в питании, впечатлениях и переживаниях.

Как же нам устроить свои отношения с информацией так, чтобы получать все блага и уберегать себя от опасностей, которые она представляет? Нам нужно занимать не просто активную, а проактивную позицию действуя на опережение, задавая собственные правила.

Виктор Пелевин выпустил в 1999 году роман «Generation П», в котором с посмодернистсткой иронией описывались «буддийские» способы смотреть телевизор. Компьютеры тогда только начинали свое распространение и были далеко не у каждого. Несмотря на то, что ситуация с тех пор изменилась, и телевизоры постепенно вытесняются другими гаджетами, в подходе его героев есть смысл, пусть и не буквальный, а метафорический.

– Есть три буддийских способа смотреть телевизор. В сущности, это один и тот же способ, но на разных стадиях тренировки он выглядит по-разному. Сначала ты смотришь телевизор с выключенным звуком. Примерно полчаса в день, свои любимые передачи. Когда возникает мысль, что по телевизору говорят что-то важное и интересное, ты осознаешь ее в момент появления и нейтрализуешь. Сперва ты будешь срываться, и включать звук, но постепенно привыкнешь. Главное, чтобы не возникало чувства вины, когда не можешь удержаться. Сначала так со всеми бывает, даже с ламами. Потом ты начинаешь смотреть телевизор с включенным звуком, но отключенным изображением. И наконец, начинаешь смотреть выключенный телевизор. Это, собственно, главная техника, а первые две – подготовительные. Смотришь все программы новостей, но телевизор не включаешь. Очень важно, чтобы при этом была прямая спина, а руки лучше всего складывать на животе – правая ладонь снизу, левая сверху. Это для мужчин, а для женщин наоборот. И ни на секунду не отвлекаться. Если так смотреть телевизор десять лет подряд хотя бы по часу в день, можно понять природу телевидения. Да и всего остального тоже.

– А чего ты его тогда переворачиваешь?

– Это четвертый буддийский способ. Он используется в случае необходимости все же посмотреть телевизор. Например, если ты курс доллара хочешь узнать, но не знаешь, когда именно его объявят и каким образом – вслух скажут или таблички у обменных пунктов будут показывать

– А зачем переворачивать-то?

– Опять долго объяснять.

– Попробуй

Гиреев потер лоб ладонью и снова вздохнул. Похоже, он подыскивал слова.

– Ты когда-нибудь думал, откуда у дикторов во взгляде тяжелая сверлящая ненависть? – спросил он, наконец.

– Брось, – сказал Татарский. – Они вообще в камеру не смотрят, это только, кажется. Прямо вод объективом стоит специальный монитор, по которому идет зачитываемый текст и интонационно-мимические спецсимволы. Всего, их, по-моему, бывает шесть, дай-ка вспомнить…Ирония, грусть, сомнение, импровизация, гнев и шутка. Так что никакой ненависти никто не излучает – ни своей, ни даже служебной. Уж я-то точно знаю.

– А я и не говорю, что они что-то излучают. Просто, когда они читают текст свой, им прямо в глаза смотрит несколько миллионов человек, как правило, очень злых и недовольных жизнью. Ты только вдумайся, какой возникает кумулятивный эффект, когда столько