Выход из темного лабиринта чужих сценариев к счастью - Елена Анатольевна Наумова

class="p1">– Не знаю…

– Первое, это, конечно, чувство ответственности. Нужно очень бояться денег, а точнее, бояться неправильно ими распорядиться, ведь это очень большая ответственность. И вина… которая появляется, когда ты тратишь не на жизненно необходимые нужды…

– А у меня вообще вина всегда, когда я трачу!

– Вот и я об этом. Наверняка ты хоть раз ругала себя за покупку красивого платья, и тебе было стыдно за «неоправданно дорогой» отпуск или ужин?

– Да, кажется, я понимаю, о чем ты…

– Причем чувство вины появляется с определенной суммы. У кого-то с 1000 рублей, а у кого-то с 1 000 000. Потому что есть деньги, а есть ДЕНЬГИ… И тогда, как ты понимаешь, твое внутреннее напряжение растет вместе с твоим доходом, а иногда и обгоняет его…

– Что же тогда делать?

– Что делать, что делать… Вот ты мне скажи, почему ты в группу мою не идешь?

– Долго, дорого и очень страшно… ведь там люди, они будут видеть меня… мои проблемы…

– Да, будут видеть и проблемы твои, и успех, ты никогда не задумывалась, что с деньгами ты тоже станешь более видимой?

Сплошная драма

– С тех пор как мы расстались, мне очень одиноко. Так хочется тепла, объятий, поцелуев, но после того, как он наплевал мне в душу, я не готова никого подпустить к себе.

– На самом деле ты уже давно к себе никого не готова подпускать, твое расставание здесь ни при чем.

– Как это?

– Последний год ты говорила мне о его черствости и холодности к тебе. Не помню, чтобы ты упоминала теплоту и поцелуи.

– Этого действительно не было. – Вздыхает. – Были страсть, боль, обида, ревность.

– Одна сплошная драма… видишь ли, какое дело, ты описываешь замкнутый круг, в который попадает человек с мазохистическими особенностями личности.

– Это ты про меня?

– Да… звучит это обычно так: «Если я достаточно пострадаю, то смогу получить заботу и любовь. Но взять ее я не могу, потому что вся моя ранняя история говорит о том, что хорошего я не заслуживаю».

– А раз я ничего хорошего не заслуживаю, то и в отношениях буду выбирать холодных, отвергающих, обвиняющих… – закончила она мысль и добавила: – Действительно… замкнутый круг.

– Да, и идет он из далекого прошлого. Это своеобразный способ воспроизведения твоих ранних отношений со значимыми фигурами детства. Внешнее окружение в твоей детской истории было игнорирующим, требовательным и откровенно враждебным, и ты была вынуждена приспособиться к такой среде. Теперь любовь идет рука об руку со страданием.

– Точно… Пока я страдаю, я как будто могу рассчитывать на получение любви. А еще я всегда держу дистанцию, чтобы снова не плюнули в душу…

– Только увеличила ты дистанцию как для плевка, так и для поцелуя, – помолчав, добавила я.

Она ушла, а я осталась размышлять.

Когда нам с самого детства причиняют много боли, единственное, что мы можем сделать, чтобы спастись, – это вернуть себе контроль над болью. Как это сделать?

Успеть ранить себя первым… Звучит это всегда одинаково: «Это я во всем виновата…»,

«Это со мной что-то не порядке…». Теперь никто и никогда не причинит мне страдания.

Теперь я та, кто будет делать это сама…

Изъяны

– Я хотела благодаря группе себя улучшить, поработать над некоторыми своими изъянами.

– Какими?

– Сама я не могу их сформулировать. Я хотела бы, чтобы мне сказали участники группы, какой они видят меня. Или ты… ты могла бы указать мне, в чем мои изъяны?

– Знаешь, заманчивое предложение, но я все-таки спрошу тебя, есть ли в группе люди, которым ты уже давно хочешь указать на их изъяны?

– Люди, которые меня подбешивают?

– Именно. Возможно, есть кто-то, и молчать тебе становиться все невыносимей… Может, поэтому ты решила пойти более легким путем, прося других сказать про то, что им не нравится в тебе…

– Но зачем мне это?

– Как зачем? Чтобы получить карт-бланш на выражение своей злобищи.

– Да… пожалуй, так и есть… Действительно есть человек, который меня сильно раздражает, но я не могу…

– Что с тобой?

– Мне страшно и стыдно, я боюсь обидеть.

– А еще что страшно?

– Что другие увидят, что я не такая уж добренькая и у меня много «задних мыслей» в отношении каждого.

– То есть увидят твои «изъяны», о которых ты говорила вначале?

– Да, точно.

Любовь

– Может, это не любовь? – задумчиво сказала она.

– Тогда что это может быть? – Я внимательно смотрела на нее и видела смятение на ее лице, как будто то, что было чем-то незыблемым, стало рассыпаться, как песочный замок, и собрать его уже не представлялось возможным.

– Не знаю. Привычка. Привязанность. Но не любовь.

– Почему ты делаешь такой вывод?

– Как-то пресно стало, однообразно. Я уже не так мучаюсь, когда он уезжает в командировки.

– Не мучаешься? – улыбнулась я. Мне стало понятно, что я снова встретилась с подменной понятия любви любовной зависимостью. – Знаешь, сейчас мне хочется тебя спросить, что такое любовь?

– Ну, любовь – это когда страсть, волнения. Когда жить без человека не можешь. Когда с ума сходишь, если он не рядом.

– Да, кажется, я поняла. Все как в бразильских сериалах. Только в сериалах нам показывают не любовь, а зависимость. Знаешь, в чем разница?

– Нет…

– Граница между любовью и любовной зависимостью проходит там, где заканчивается радость и начинается мучение. То есть когда любовь становится проблемой и вы причиняете друг другу боль вместо любви.

Она задумалась…

– О чем ты думаешь? – Я внимательно следила, как одна эмоция на ее лице сменяет другую.

– Я думаю, а была ли в моей жизни любовь?

– А ты проверь, может, все-таки сейчас и есть любовь.

– Что-то про такие отношения не снимают сериалы, – засмеялась она, и в смехе ее слышалось облегчение.

– Знаешь, на зависимость очень интересно смотреть со стороны, но внутри этих отношений невыносимо жить, а на зрелую любовь со стороны смотреть крайне скучно. Зато внутри так хорошо…

Я решила разводиться!

– Он ничего для меня не делает, это не любовь вовсе.

– Умеешь ли ты любить без условий?

– Но он должен меня содержать.

– Почему?

– Потому что если я плачу за себя, значит он недомужик.

– Про него я поняла, а про тебя… Если ты платишь за себя, будучи в отношениях, – что для тебя это?

Она опустила глаза, подбородок задрожал…

– Я тогда неполноценная… Я недоженщина, как будто недостаточно хороша, чтобы за меня платили, обеспечивали, заботились…

– Значит, он должен зарабатывать больше только для того, чтобы ты чувствовала себя женщиной?

Она