Книга поддержки. Как справиться с любыми потрясениями и стать сильнее - Брюс Фейлер

Кристиан Пиччолини родился в семье итальянских иммигрантов, которые переехали в Чикаго в середине 1960-х годов, открыли салон красоты и едва сводили концы с концами. «Они часто становились жертвами предубеждений», – рассказывает он. Кристиана отправили жить к бабушке и дедушке в пригород, где он чувствовал себя чужаком. «Я обретался в каморке в доме бабушки и дедушки, наблюдая через окно, как другие дети катаются на велосипедах, и мечтал к ним присоединиться. Я был одинок первые 14 лет своей жизни».

Однажды, когда ему было 14 лет, Кристиан стоял в переулке и курил косяк. В этот момент мимо пролетела красивая спортивная машина, поднимая гравий и пыль. «Тут этот автомобиль с визгом останавливается передо мной, и из нее вылезает этот парень. У него бритая голова, красивые туфли. Он выхватывает косяк из моих губ, бьет меня по голове и говорит: “Именно этого и добиваются от вас коммунисты и евреи”».

«Я был всего лишь ребенком, – продолжает Кристиан. – Я понятия не имел, кто, черт возьми, такие коммунисты или евреи. Но он сказал: “Ты итальянец. Твои предки были великими воинами, мыслителями и художниками. Это то, чем можно гордиться”». Внезапно мне захотелось быть таким же, как он. Похоже, у него было то, что я искал всю свою жизнь: сообщество».

Этим человеком был 26-летний Кларк Мартелл, основатель чикагской группы скинхедов, одной из ведущих неонацистских групп в Соединенных Штатах. В одночасье Кристиан стал фанатиком. Он вытатуировал свое тело с головы до ног свастиками и нацистскими орлами; участвовал в нападениях банд на чернокожих и евреев; сформировал группу и писал полные ненависти тексты: «Холокост был гребаной ложью, потому что 6 миллионов евреев просто не могли умереть».

«Впервые в жизни у меня появилась цель, – говорит он. – И этой целью было спасение мира. Я считал, что все, кто думает не так, как я, дураки и я несу их мертвый груз на своих плечах».

Когда два года спустя Мартелла отправили в тюрьму, Кристиан стал лидером неонацистов Америки. Он открывал новые отделения от Миннеаполиса до Сан-Франциско. Обладая броской внешностью и талантом к вербовке, он стал международным лицом движения. В 17 лет он выступил на CNN.

Когда ему исполнилось 19, Кристиан говорил перед четырьмя тысячами скинхедов в Германии. После этого они устроили массовые беспорядки. «Именно в этот момент я начал осознавать влияние моих текстов, – продолжает он. – Раньше мне никогда не приходило в голову, насколько я ответственен за идеи, которые вбрасываю в окружающий мир».

В один из дней по возвращении в Чикаго Кристиан сидел в своем любимом ресторане «Макдональдс», когда туда зашли несколько черных подростков. «Я был агрессивен и сказал им, что это мой долбаный «Макдональдс» и что они не имеют права тут находиться». Кристиан и его друзья погнались за ними по улице. Один из подростков вытащил пистолет и начал стрелять, но пистолет заклинило. «Я принялся его избивать, – рассказывает Кристиан. – Я бил его по лицу; оно распухло и покрылось кровью. Он открыл один глаз, и я заглянул в него. И подумал: “На его месте мог бы быть мой брат, моя мать, мой отец”. Это был мой первый момент эмпатии».

У Кристиана был магазин звукозаписи, специализировавшийся на расисткой музыке, пропагандирующей белый национализм, но также там продавался хип-хоп и панк. «Начали приходить афроамериканцы, евреи, геи. Поначалу я это не приветствовал, но с радостью получал их деньги. Они все продолжали возвращаться, и разговор становился все более личным».

Примерно в то же время Кристиан влюбился. «Моя девушка ненавидела наше движение, – рассказывает он. – Мне пришлось умолять ее пойти со мной на свидание». Они поженились, и у них родился ребенок. «Я был в родильном отделении, впервые держал на руках своего сына, и он был таким невинным. Я понял, что им могут манипулировать, и возможно, и мной манипулировали тоже. Внезапно у меня появилась другая идентичность, другое сообщество, другая цель».

Он начал выходить из движения. Закрыл свой музыкальный магазин. У него родился еще один сын. Его жене показалось, что он продвигается слишком медленно, поэтому она ушла от него, взяв с собой их мальчиков. К тому времени, как он покинул движение навсегда – через семь лет после того, как впервые в него вступил, – Кристиан потерял средства к существованию, свою семью, свое сообщество. Следующие пять лет он пребывал в депрессии, много пил, употреблял кокаин. Он редко выходил из дома, да и то лишь для того, чтобы повидаться с детьми.

Наконец один из его друзей подтолкнул его подать заявление о приеме на работу в службу технической поддержки IBM. Это было до появления интернета, поэтому его личность было легче скрыть. Он получил работу. Его первым заданием было установить компьютеры в средней школе, из которой его дважды выгоняли. В последний раз, когда он там был, его вывели в наручниках и вынесли запретительный судебный приказ за нападение на афроамериканского охранника. В свой первый рабочий день он узнал этого охранника, мистера Холмса. Кристиан последовал за ним на стоянку и похлопал его по плечу.

«Он повернулся, отступил на шаг, и на его лице отразился ужас. Все, что я мог сказать в тот момент, было: “Мне очень жаль”. Мы поговорили. В конце концов у меня нашлось еще несколько слов, и я объяснил ему, что мне пришлось пережить за последние пять лет, и он меня обнял. Он сказал, что простил меня, и попросил простить себя. И он побудил меня рассказать свою историю».

Затем Кристиан принес IBM четверть миллиарда долларов в виде дохода с продаж. Женился на своей начальнице. Начал выступать с рассказами о своем прошлом. И в конце концов стал одним из учредителей организации под названием Life After Hate («Жизнь после ненависти»), которая помогает бывшим экстремистам, от сторонников превосходства белой расы до исламских фундаменталистов, покончить с насилием. «Все начинается с сострадания, – говорит он. – Все ищут сообщество близких по духу людей, и где-то на этом пути натыкаются на выбоины. Возможно, вы пережили травму, вас предали, или вы стали свидетелем самоубийства отца. Люди переносят страдания, но им часто бывает не с кем поделиться. А иногда они получают поддержку в довольно негативных местах. Моя работа – засыпать выбоины. Мой девиз: “Я лечу ребенка, а не монстра”».

После стольких лет он все еще оставался тем же ранимым мальчиком, уставившимся в окно, жаждущим любви. И эта острая тоска по отношениям определяет то, кем он является. Когда я попросил его выбрать форму, олицетворяющую его жизнь, он выбрал чашу.

«Чаша – это то место, куда люди могут вывернуть свою душу