Надежда. Как спасение уличных собак изменило жизнь человека - Ниал Харбисон

Не знаю, сколько из них выжило. Мне было очень тяжело видеть их в таком состоянии: изъеденных блохами и червями, зараженных клещами. Собаки часто выглядели ранеными и прихрамывали. Обычно их либо сбивают машины, либо они дерутся с другими собаками из-за скудной пищи, либо же на них нападают змеи.

И все же, несмотря на тяжелую жизнь, их воля к жизни и бодрость духа были на удивление стойкими. Ко мне могла подойти хромая собака с ужасной раной, и при этом она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых читались любопытство и симпатия, и виляла хвостом.

Многие образовывали небольшие стаи или группки, чтобы защититься от других собак и, наверное, от совсем нехороших людей. Все они были бездомными – кого-то бросили хозяева из-за болезни, а услуги ветеринара обошлись бы слишком дорого, другие родились и выросли на улице, никому не нужные.

У собак в джунглях жизнь еще тяжелее. Некоторых выгоняют из стаи, и они живут у лачуг каких-нибудь рабочих-мигрантов, где от людей им перепадает немного еды, а воду можно пить из протекающего вблизи ручья. Местные жители не жестокие, просто у большинства не хватает денег даже на себя, не говоря уже о собаках. Все привыкли к тому, что собаки повсюду, и до них никому особо нет дела.

Изначально у меня не было плана как такового, но я видел, что собаки часто ослаблены, следовательно, голодают, и я стал покупать им сухой корм в пакетиках. Большой пакет сухого собачьего корма в магазине стоит пятьсот бат (около пятнадцати евро), и я стал раскладывать его кучками на земле, в старой кокосовой скорлупе или на пальмовых листьях, если они попадались мне на глаза, и собаки с благодарностью его уплетали. Они будто не верили в свою удачу – неужели еду можно получить, не порывшись в отбросах?

Через пару дней я заметил, что собаки реагируют на шум моего скутера – они меня ждали.

– Здорóво, други, – ухмылялся я, замечая, как собаки подскакивают и радуются моему приходу.

Они принимали меня с теплотой и безо всяких условий. Я понимал, что поступлю ужасно, если не приду на следующий день, нарушив наш распорядок дня и заставив собак напрасно меня ждать. Мне виделись их грустные морды, роющиеся в грязи. Я не хотел их подводить.

Я стал покупать им еще больше корма и через неделю понял, что предан этим бездомным собакам без остатка, более того – мне нравилось чувствовать себя долгожданным и полезным. Это было особенно приятно после стольких лет ощущения, что я просто зря занимаю место под солнцем.

Поначалу на кормежку у меня уходило около часа в день – такое приятное и простое занятие, но в то же время такое полезное. Впервые за долгое время я был не просто счастлив в незамысловатой компании, но доволен собой. По крайней мере половина увиденных мною собак хотели ласки и игр так же сильно, как они хотели еды, которую я приносил. Некоторые поначалу робели, но потом разошлись.

Из-за своей дружбы со Снупом и любви к собакам я чувствовал себя спокойно рядом с ними, а они были спокойны рядом со мной. Если вы нервничаете в присутствии собак, они понимают это, напрягаются и начинают лаять, не вызывая симпатии. Хотя, честно говоря, это так же, как с людьми. Девяносто девять процентов из них отличные ребята, но есть в них что-то такое…

Корм не был дорогим, однако я решил, что будет выгоднее заказывать его оптом в специальном магазине. Это значило, что еще больше голодных собак смогут засыпать с едой в своих пушистых пузиках. Поскольку не было смысла уносить с собой остатки корма, я без труда нашел еще собак, благодарных за еду и внимание. Самым трудным было осознание, что эти собаки – не единственные голодные и одинокие, а еще я боролся с искушением забрать кого-нибудь из них домой. Среди них была одна, гибкая, грациозная девочка с кремовой шерстью и настороженными заостренными ушами, которая особенно тронула меня за живое.

Я стал каждую неделю играть в футбол со своими местными друзьями. Мне нравилось тренироваться с ребятами, поддерживать себя в тонусе морально и физически, получать заряд эндорфинов и немного отвлекаться. Однажды я уставший ехал на мопеде с такой тренировки и заметил ее.

Она стояла на обочине – хрупкая, будто лапы были длинноваты для туловища, несмотря на то что она была совсем щенком. Судя по плохой шерсти с залысинами, язвам и старым шрамам, она явно пару раз сцепилась с кем-то крупнее ее. И все же она, казалось, искренне обрадовалась, когда я притормозил, чтобы получше ее разглядеть и поздороваться. Нетерпеливо завиляла хвостом, приоткрывая пасть, а во взгляде блестящих глаз читалось любопытство.

Собаки, которых я кормил, явно нуждались в еде, но по ее изголодавшемуся виду было понятно: чтобы поставить ее на ноги, потребуется нечто большее. Она пытливо, даже как-то слишком уверенно для собаки удерживала мой взгляд, будто заглядывала прямо в душу. Заинтригованный, я возвращался к ней еще пару дней. Было в ней что-то «иное», самодостаточная отделенность от стаи.

Она быстро съедала все, что я приносил, но, судя по ее немного просящему взгляду, ей больше хотелось любви и ласки. Они были ей необходимы даже больше корма. Также я с сожалением заметил, что остальные собаки избегали ее, задирали и облаивали. По натуре она была настоящей одиночкой. У собак такое явление выглядит довольно необычно, но я все прекрасно понимал.

Это был ее выбор – жить в джунглях без стаи, способной развлечь или защитить. И все же она подходила ко мне, значит, хорошо относилась к людям и обладала дружелюбным и отзывчивым нравом. Жаль, что я не мог ни от кого узнать или прочесть в умных черных собачьих глазах историю ее жизни. Сперва я решил помочь ей набраться сил: она была такой худой, что выпирали кости. Однако откормить ее было не так-то просто, поскольку она, неуловимая одиночка, не каждый день ко мне выходила.

Вскоре я поймал себя на том, что осматриваю тропинки, кусты и зелень в джунглях острова в поисках ее светлой шерсти и гордой независимой фигуры. Когда мне не удалось отыскать ее четыре дня кряду, я забеспокоился. Неужели с ней что-то случилось? Неужели я больше никогда ее не увижу? Я чувствовал себя глупо из-за привязанности к бродячей собаке. Я обошел все места, где встречал ее раньше, и, чувствуя себя подавленным, собирался было пойти домой