Сторож брата моего - Тим Пауэрс

дрожа всем телом. Эмили и Страж уже вскарабкались по северному склону на плато, обнаружили там лишь древние остатки раскрошившегося фундамента и, ссыпавшись с горки, присоединились к остальным. Керзон выбросил превратившуюся в лохмотья рубашку и обрядился в шарф и пальто, снятые с мертвеца; пальто оказалось тесно в плечах, но он все же смог застегнуть все пуговицы.

Эмили вернула ему нож-диоскуры, и он сунул его в карман пальто Солтмерика.

Поймав ее неодобрительный взгляд, он сказал:

— Может быть, оставить ему пару монет в уплату? — Потом он прищурился, глядя на долину. — Я могу идти.

— Только медленно, — сказал Патрик, с трудом разгибаясь и потирая плечо, — ради всего святого, помедленнее. — Он сделал несколько шагов вниз по склону и оглянулся. — Надо будет прислать людей, чтобы забрали тело мистера Солтмерика.

Никто из них не упомянул о хорошо заметном другом трупе — теле бога-вервольфа, обожженном и разорванном в клочья, разбросанные по внушительному участку обгоревшего вереска. Брэнуэлл, проходя мимо, старательно смотрел в другую сторону, зато Эмили, напротив, всмотрелась в останки и с удовлетворением увидела, что большой череп раскрошен на еще более мелкие кусочки, чем тот, в который она стреляла в прошлом году.

Все четверо устало, медленно поплелись в дальний путь по открытым всем ветрам пустошам до хоуортского приходского дома. Страж, чувствовавший себя значительно лучше, чем люди, неспешно рысил впереди и бдительно оглядывал окрестности.

Глава 19

По общему молчаливому согласию, когда тропинка подошла к Боггартс-грин, все свернули с нее на размокшее поле, а потом еще и перелезли через каменную ограду. Сделав крючок в пару сотен футов, они вернулись на тропинку, а когда до дома оставалась всего миля и уже стал виден шпиль церкви, навстречу им выехал верхом Джон Браун. Поскольку по пути они часто останавливались передохнуть, до деревни они добрались лишь к полудню.

Браун немедленно спешился и, бросив быстрый взгляд на перепачканных путников, подсадил старого Патрика в седло.

— Вы не упадете, сэр? — Когда старик заверил, что с ним все в порядке, Браун повернулся к Эмили. — Я полагаю, вы нашли какое-то укрытие во время бури. Я побыстрее отвезу вашего отца домой, бегом побег. — Он взглянул на угрюмого Керзона и продолжил: — Вчера кто-то украл пару лошадей, запряженных в чужой экипаж, но они в темноте вернулись обратно к церкви. Я оседлаю одну из них для вас.

— Для Брэнуэлла, — поправила его Эмили.

— О! — Он уставился на ее брата. — О! Да, конечно. Почему бы вам всем не отдохнуть здесь, покуда я вернусь за вами?

Брэнуэлл выпрямился, расправил плечи, и какой-то момент его почти не шатало.

— Я пойду пешком, сэр, — заявил он.

— Как вам будет угодно. — Браун смерил Брэнуэлла недоверчивым взглядом и повернулся к его сестре. — Может быть, все-таки для вас, мисс Эмили?

Она устала до головокружения, была очень голодна, но знала, что в силах пройти и до приходского дома, и гораздо дальше. Она потрепала Стража по холке и покачала головой.

— Я тоже пойду пешком, — буркнул Керзон.

Браун кивнул, открыл было рот, чтобы что-то сказать, потом закрыл, но в конце концов все же нерешительно сказал:

— Надо еще с одним делом разобраться. В церкви погром, плита из пола выворочена, а рядом лежит очень старый, просто дряхлый священник. Мертвый.

— Мы расскажем вам, что случилось, — пообещала Эмили, — как только придем в себя. — Она откинула волосы назад и вымученно улыбнулась Брауну. — Тварь, лежавшая под тем камнем, уничтожена.

— Ах?! — Браун еще раз обвел взглядом четверых измученных, донельзя грязных людей. — Вот оно как! Этой ночью, там, на пустошах? — он покрутил головой, будто желал убедиться в реальности мокрых полей, озаренных ярким светом солнца. — Да уж, я очень хочу об этом услышать.

Браун повернулся и быстрой рысцой побежал вперед, ведя лошадь в поводу. У Эмили полегчало на сердце, когда она увидела, что отец приободрился и вполне уверенно сидит в седле.

Когда усталые путники оказались в виду приходского дома, их встретили на дороге выбежавшие навстречу Энн, Шарлотта и Табби.

— Папа сел есть овсянку и пить чай, — сообщила запыхавшаяся Энн с расстояния в несколько ярдов, добежала до Эмили и схватила ее за руку. — Мистер Браун сказал, что вы идете следом. Ты хорошо о ней заботился? — добавила она, обращаясь к Стражу и потрепала его по голове. Тот лизнул ее ладонь.

Следом примчались Шарлотта и совсем запыхавшаяся Табби.

— Папа сразу после завтрака пойдет в кровать, — сказала Шарлотта. — Где вы укрывались этой ночью в такую непогоду? На Топ-уитенс? Папа ничего не говорит.

— Нынче утром никто не стрелял на кладбище из пистолета, — пожаловалась Табби, — а я не хотела тревожить хозяина еще и этим. Ты сейчас стрельнешь?

— Этого, — сказала Эмили, обведя взглядом всех трех, — больше не потребуется.

— Неужто? — встрепенулась Табби и, повернувшись к Керзону, сказала: — Спасибо вам, сэр.

Он ошарашенно замер, потом наклонил голову, одним глазом взглянул на старую экономку и сказал:

— Благодарите мисс Эмили.

— Оба чудовища… исчезли? — спросила Шарлотта.

— Да, — бросил не очень-то довольным тоном Брэнуэлл.

— А как же… — Шарлотта замялась, но потом продолжила: — Три… э-э… смерти?

Эмили устало улыбнулась.

— Пока что отложены до востребования.

— Понятно. Что ж, возможно, тут удастся что-нибудь сделать.

Эмили не стала разубеждать сестру.

— Мистер Керзон, — продолжала Шарлотта, — может быть, вы… впрочем, вы, конечно, сейчас хотите вернуться к себе, освежиться и прилечь хоть ненадолго… но думаю, вы не откажетесь отужинать с нами?

Керзон тяжело вздохнул и покачал головой.

— Благодарю вас, мисс Бронте, но мне нужно безотлагательно выехать в Лондон, так что этот вечер у вас будет чисто семейным. — Он обвел жестом присутствовавших, не забыв включить в круг семьи Табби.

Энн взяла Брэнуэлла за руку и повела домой.

— Для тебя тоже готовы и овсянка, и постель, — сказала она брату и, обернувшись, повысила голос: — Что бы вы ни говорили, мистер Керзон, наша семья вечно благодарна вам.

Брэнуэлл остановился и тоже обернулся.

— Да, — сказал он. — Спасибо вам. За мою душу.

Энн улыбнулась Керзону и вновь направилась вместе с братом к дому.

Керзон переступил с ноги на ногу и попытался одернуть на плечах влажное пальто Солтмерика. Глядя на его смуглый, резко очерченный профиль, Эмили подумала, что видит стоическую покорность судьбе.

Он поклонился.

— Я должен идти. Э-э… добрый день вам всем.

И он зашагал прочь, в сторону церкви и главной улицы.

— Странный тип! — воскликнула Табби. — Как ты думаешь, мы увидим его еще когда-нибудь?

Эмили видела, что ни Табби, ни Шарлотта нисколько не пожалеют, если