Либба Брэй - Великая и ужасная красота

— Пожалуйста, Джемма… Милая, милая Джемма! Я тебе оставлю мои кружевные перчатки. Я тебе их насовсем оставлю!

— Нет! — Я выкрикиваю это слово так, что оно отдается эхом от стен пещеры.

Пиппа бессильно опускается на землю.

— Фелисити, уговори ее! У меня не получается…

Фелисити на удивление спокойна и сдержанна.

— Похоже, сегодня Джемму не сдвинуть с места.

— Ну и что тогда делать? — стонет Пиппа.

— Там у нас виски осталось. Ну-ка, глотни немного! — Фелисити достает из тайника за камнями полупустую бутылку. — Это улучшит твое настроение.

Сделав сначала сама два глотка, она протягивает бутылку мне. Я встаю и отхожу к камням в стороне.

— Ты все еще мучаешься из-за мисс Мур?

— Не только.

Я действительно ужасно зла из-за того, что мы позволили вот так обойтись с мисс Мур. И я злилась из-за того, что моя матушка оказалась лгуньей и убийцей. И из-за того, что мой отец превратился в наркомана. А Картик презирал меня. И из-за того, что все, с чем только я ни соприкасалась, шло неправильно, дурно…

— Отлично, — заявляет Фелисити. — Продолжай дуться. Кто хочет выпить?

Как я могла объяснить им то, что знала теперь? Мне и самой-то всего этого знать не хотелось. Зато хотелось, чтобы у меня была возможность стереть все, вернуться к первому дню в сферах, когда все на свете казалось возможным… Фелисити снова и снова передает бутылку девушкам, и вскоре все зарумянились, и глаза у них блестят, а из носов слегка течет от того, что виски уж слишком разогрело их кровь. Фелисити кружится по пещере, декламируя стихи:

И отражений светлый ройОна в узор вплетает свой,Следя, как позднею поройЗа гробом певчих юных стройШагает в Камелот…

— Ох, только не надо опять этого! — ворчит Энн, прислоняясь головой к гладкому камню.

Фелисити дразнит меня этой поэмой. Она знает, что Теннисон напоминает мне о мисс Мур. И она, как кружащийся дервиш, раскидывает руки и в полном экстазе вертится на месте все быстрее и быстрее.

Иль бродят ночью вдалекеВлюбленные — рука в руке.«Как одиноко мне!» — в тоскеВоскликнула Шелот.

Наконец Фелисити, обессилев, останавливается и опирается руками о стену пещеры, чтобы не упасть. Потом, слегка отдышавшись, она опять поворачивается к нам лицом. Промокшие от пота пряди волос прилипли к ее лбу, щекам… И выражение лица у нее очень странное.

— Пиппа, милая, ты действительно очень хочешь увидеть своего рыцаря?

— Больше всего на свете!

Фелисити хватает ее за руку и тащит к выходу из пещеры.

— Меня подождите! — кричит Энн, устремляясь за ними.

Они выскакивают в темноту, предоставив мне тащиться следом. Холодный воздух ударяет по влажной, разгоряченной коже.

— Фелисити, что ты задумала? — спрашиваю я.

— Кое-что новенькое, — поддразнивает она меня.

Небо, еще недавно затянутое облаками, теперь сияет миллионами звезд. И еще в нем висит осенняя луна — золотисто-желтая, она плывет над тонкими обрывками облаков. Скоро настанет время сбора урожая, время, когда фермеры поднимут кружки с темным ячменным пивом за легендарную гибель Джона Ячменное Зерно.

Фелисити воет, подняв голову к золотому шару в небе.

— Тише! — шипит на нее Пиппа. — Ты так всю школу разбудишь!

— Да никто нас не услышит! А миссис Найтуинг сегодня вечером выпила сразу два стаканчика шерри. Нам ее не разбудить, даже если мы водрузим ее в самый центр Трафальгарской площади и сунем по голубю в каждую руку!

Фелисити снова завывает.

— Я хочу увидеть моего рыцаря, — надувается Пиппа.

— И ты его увидишь.

— Нет, если Джемма не хочет отвести нас туда!

— Но все мы знаем, что есть и другой путь, — заявляет Фелисити.

Ее кожа в лунном свете кажется белой, как кость. По спине у меня пробегает холодок.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Пиппа.

Среди деревьев что-то шевелится. Слышится треск сухих веточек, топот, быстрый и тихий. Мы подпрыгиваем от неожиданности. Но это лань подошла совсем близко к поляне. Она обнюхивает землю в поисках корма.

— Ух! Это всего лишь лань, — выдыхает Энн.

— Нет, — возражает Фелисити. — Это наша жертва.

Луна на мгновение скрывается за полупрозрачными облаками, и на наших лицах появляются пятна тени.

— Ты это не всерьез, — говорю я, выходя наконец из оцепенения.

— Почему нет? Мы знаем, что они это сделали. Но мы будем умнее.

Фелисити ведет себя как ярмарочный зазывала, которому обязательно нужно заманить толпу в какой-то шатер, стоящий далеко в стороне.

— Но они не сумели справиться с… — начинаю я.

Фелисити перебивает меня:

— Мы сильнее, чем они. Мы не станем повторять их ошибки. Охотница объяснила мне…

Охотница, предлагавшая мне ягоды, шептавшаяся о чем-то с Фелисити… Что-то мелькает в памяти, но тут же ускользает. И остается только страх, сильный, непреодолимый.

— Так что насчет охотницы?

— Она мне кое-что рассказала. Кое-что такое, чего ты не знаешь. Именно от нее я узнала, что и сама могу обрести такую же силу, если принесу ей жертву.

— Нет… это не…

— Вот-вот, и это она тоже говорила — что ты именно так отреагируешь. Что тебе не следует особо доверять, потому что тебе хочется сохранить для себя одной всю силу сфер.

Пиппа и Энн переводят взгляды с Фелисити на меня и обратно, ожидая продолжения.

— Ты не можешь этого сделать, — говорю я. — Я тебе не позволю!

Фелисити с силой толкает меня — так, что я лечу спиной вперед на мокрую землю.

— Ты. Не сможешь. Остановить. Нас!

— Фелисити!..

У Энн такой вид, словно она не может решить для себя, что ей делать: помочь мне подняться или отойти подальше.

— Да разве вы не видите? Джемма хочет одна обладать всей силой! Она не хочет ничем делиться с нами!

— Это неправда!

Я с трудом поднимаюсь на ноги и отступаю.

Пиппа обходит меня сзади. Я ощущаю ее дыхание на своей шее.

— Тогда почему ты не хочешь отвести нас туда?

Я вздыхаю.

— Я не могу вам этого объяснить.

— Она нам не доверяет, — заявляет Фелисити.

Подозрительность охватывает вдруг всех, словно заразная болезнь. Фелисити победоносно складывает руки на груди, ожидая результата.

Лань скрывается в зарослях недалеко от нас. Пиппа видит ее. И осторожно переступает с ноги на ногу.

— И мне тогда не придется выходить за него замуж… ведь так?

Фелисити хватает ее за руки.

— Мы можем вообще все изменить!

— Все… — повторяет Энн, подходя к ним поближе.