Особняк покинутых холстов - Валерий Александрович Пушной

Тронув машину с места, водитель мрачно отозвался:

— Сначала я тебе сейчас помогу вернуть мои деньги, которые ты решил заныкать от меня. Со мной такой номер не пройдет.

— Полная сумка денег, полная сумка денег! — хватался за голову Леопольд. — Они оставили меня голым! Я голый! Я совершенно голый!

— Пока еще не голый, — покосился водитель. — Но с моей помощью точно станешь голым.

— Ты мне не веришь? — Леопольд испуганно прятал в ладони небольшое мальчишеское лицо. — Конечно, ты мне не веришь!

Водитель хмуро ухмыльнулся:

— Я не поп, чтобы верить или не верить тебе. Молитвы не читаю и заклинаниями не занимаюсь. Однако мое заставлю отдать!

Через несколько минут машина заехала в какой-то тупик. Леопольд зыркнул сквозь стекла: кругом одни стены и ящик для мусора. Водитель вышел из авто и выдернул из салона пассажира. Потребовал раздеться. Леопольд запротестовал, но в ответ получил крепкую оплеуху и, скукожившись, стал покорно снимать с себя одежду. Заставив его раздеться полностью, водитель бросил вещи в багажник. Последний раз молчком прошелся кулаками по его ребрам. Сел в авто и уехал. Избитый до крови голый Леопольд остался один возле мусорного ящика — щуплый, жалкий, потерянный. Долго очухивался, сидя возле стены. Потом поднялся на дрожащие ноги, заглянул в ящик, пробежал глазами по мусору, надеясь увидеть хоть какую-нибудь тряпку, чтобы прикрыться, но ничего на глаза не попалось. Зыркая по сторонам, начал торопливо рыться в мусоре. И опять не повезло. Закусил губы, отошел от ящика. Забился в угол. Скукожился, обнял руками колени. Страшно было в эту минуту представить себя бомжом. Мозг отказывался принимать подобное. Но, по сути, когда в его извилинах начинали змеиться разные мысли, Леопольд осознавал, что оказался в обстоятельствах, из которых не находил выхода. Так просидел часа три, не меньше, пока к ящику не подошла старушка в серой кофте, черной юбке и роговых очках. С пакетом, наполненным мусором. Бросила в ящик и обратила внимание на Леопольда. Всплеснула руками, сослепу приняв того за подростка:

— Ты чего голяком сидишь, малец? Где одежонка-то?

Он зашевелился:

— Ограбили, бабушка, — с надеждой цепляясь, как за соломину, попросил: — Не найдется у вас никаких штанов?

— Вот изверги, — проворчала та в адрес грабителей, — ничего святого нет! Кто же они такие, что обобрали до нитки?

— Не знаю. Ударили сзади по голове. Очнулся вот так, — соврал Леопольд, стараясь разжалобить старушку.

— Вот изверги, полиции на них нет! — опять возмутилась та. — Ты погоди, малец. Я что-нибудь сейчас придумаю.

— Пожалуйста, бабушка, — жалостливо протянул парень.

Покачав головой, она побрела за угол. Леопольд снова остался один. Ждать пришлось с полчаса. Вернулась старушка со свертком, в котором были поношенная старая черная роба с пятнами краски и домашние тапочки. Протянула Леопольду:

— Сосед отдал. Хороший человек. Только для тебя одежонка может быть великовата. Он здоровый битюг, на две головы выше меня. Ну да ничего, до дому добежать сгодится. Ты далеко живешь-то?

Вопрос на секунду заставил Леопольда растеряться. Где теперь ему приткнуться без копейки денег? Негде. С Эльвирой связь порвал, в гостинице обобрали, таксист последнего лишил. Что делать? Кусок хлеба не на что купить. В автобусе заплатить нечем. Разве мог он недавно подумать, что окажется в таком положении? Да ни за что на свете! Гоголем ходил. Море было по колено, пока в полицию не загремел. А сейчас и того хуже. Даже не знаешь, что ответить старухе. Выпалил первое, что пришло на ум:

— В другом конце города.

— Ишь ты! — удивилась та. — А в наши края как затесался?

— В магазин приехал, — соврал Леопольд.

— А что, возле дома магазина нет?

— Такого нет, — вывернулся он.

— Да их сегодня везде, как яиц в курятнике! — пробурчала старушка. — Домой-то есть на что уехать?

— Откуда, бабушка? Всё выгребли.

— Тогда погоди еще, принесу хоть бы немного. — И снова отправилась за угол.

Развернув сверток, Леопольд натянул на себя штаны и утонул в них. Они были не просто велики — они были огромного размера. Завернул штанины выше колен, пояс держал руками. Когда вдобавок надел куртку, то и вовсе потерялся где-то внутри нее. Едва дождался свою спасительницу. Но она, зная наперед, с какими трудностями он столкнется, принесла не только деньги на автобус, но и концы бельевой веревки, предложив вместо ремня. Он подпоясал штаны, собрав их все в гармошку. Запахнул куртку и также сверху обвязался веревкой. Несколько раз поблагодарил старушку и пообещал вернуть деньги.

— Да ладно, — отмахнулась та. — Не велики деньги, чтобы их возвращать.

— Для меня сейчас велики, — не согласился он, хотя наперед знал, что ничего не вернет и даже никогда не вспомнит эту старушку.

— В полицию заяви, — посоветовала она. — Чтоб впредь воровать им неповадно было.

Распрощавшись, Леопольд побрел к остановке автобуса. Тапочки большого размера на ногах хлябали и слетали при быстрой ходьбе. Приходилось часто останавливаться и вновь совать в них ступни. На остановке люди на него отчужденно косились и отходили в сторонку. В автобусе было то же самое. Ему от бессильной злости на то, что в гостинице оставили не только в дураках, но выпотрошили, как дичь, хотелось на весь автобус загнуть соленое словцо или отмочить что-нибудь похлеще, чтобы вся толпа сгинула с глаз долой. Вместе с тем у него даже мысли не появилось о том, что администратор гостиницы могла быть искренна в своем возмущении, что в гостинице так же, как в полиции, странным образом пропали все записи о нем, его вещи, сумка с деньгами, а в мозгах работников стерлась память о его недолгом проживании. Ехал в автобусе, не зная конечной цели поездки. Механически. В какой-то миг сознание отключилось, потеряло связь между событиями, движениями, словами. Ноги сами куда-то вели, а куда, он не задумывался. Недавно злившийся на сторонившихся его пассажиров, теперь вовсе забыл о них, точно остался совершенно один. Маленький, беспомощный, убитый. К горлу подкатывал ком, в глазах появлялась влажная пелена. Было так жалко самого себя, что хотелось выть по-волчьи. Не помнил, как вышел из автобуса, как куда-то потопал, то и дело поправляя тапочки, и в конце концов потерял их. Сначала с одной ступни слетела тапочка и он не заметил, потом слетела с другой. И от также не обратил внимания. Как очутился возле знакомого дома, как вошел в подъезд и поднялся на этаж, тоже не осталось в голове. Только когда застопорился перед дверью в квартиру и нажал на кнопку звонка, тогда вернулась память. И то не сразу, а поначалу какими-то скачками, обрывками, вспышками. Лишь