Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

– Направление на осмотр, – сказала тучная женщина. Илья прочел адрес поликлиники.

– Это Прага? – спросил он.

– Недалеко от Праги, – сказала пани ведоуци нетерпеливо. – Пойдемте, покажу, где вы будете работать.

Вслед за начальницей Илья прошел по плохо освещенному коридору. Мелькали оконца, помещения, напичканные мебельной рухлядью и компьютерами из девяностых. Вчера он посмотрел на «Ютубе» передачу о Почте России. Та оказалась куда современнее чешской сестры. Плоский монитор имелся лишь в угловом кабинете с двумя стеклянными стенами, там, по догадке Ильи, и была настоящая вотчина Моравцевой.

Коридор свернул и чуть расширился, став операторским центром. Между торчащими в проходе шкафами молча трудились люди в синем. Илья здоровался, но ему не отвечали: слишком много дел, чтобы отвлекаться от писем.

– Взвод номер шесть, – сказала Моравцева, останавливаясь. – Ваши коллеги на прогулке. Так мы называем доставку корреспонденции.

Мелкоячеистые шкафы, сейчас пустые, ограничивали пространство, создавая своего рода комнату, занятую в основном столами: большой в центре, два длинных по бокам, еще два – под компьютеры. И по четыре стула у каждого из шкафов. На столах стояли корзины с печатями, ручками и канцелярскими резинками и контейнеры с недоеденными завтраками; на подоконнике громоздились принтеры цвета зубов заядлого курильщика, машины, место которым было в Национальном техническом музее, отдел «Чехия восьмидесятых годов».

«Это еще более „ретро“, чем столовая напротив», – подумал Илья.

– Ваше рабочее место – здесь и здесь, – показала Моравцева. – Два округа чередуются в зависимости от дня недели. Зеленый день – справа, оранжевый – слева.

– Мне нравится, – слукавил Илья. В этом помещении тоже испортился бутерброд. Или гора бутербродов.

– Испытательный срок – три месяца, – сказала Моравцева. – В течение него вы можете уволиться одним днем. По истечении срока получите именную печать и форму, а пока подписывайтесь от руки и ходите на работу в своей одежде. – Она опустила взор на лакированные туфли Ильи – он специально их надел, чтобы произвести эффект. – Если нет подходящей обуви, мы выделим вам деньги на ее покупку. Сразу скажу, сумма будет небольшой.

– Я найду обувь, – заверил Илья.

Так он впервые очутился в доме с трубками на окнах.

В доме с привидениями.

4

Вечером в гости пришла Леся, принесла две упаковки «Золотого фазана» и корюшку из русского магазина.

– В честь чего? – спросил Илья.

– В смысле? Мы с тобой теперь официально изгнаны из славного общества тунеядцев!

Оказалось, Леся устроилась проводницей на железную дорогу. Илья мысленно хлопнул себя по лбу: друг, называется. Не позвонил после ярмарки, не спросил об успехах, а ведь благодаря Леське нашел работу.

– Прости. Замотался я.

– Забей. Доставай бокалы. И кстати, вот. – Она вынула из сумки книгу. – Знал, что Чарльз Буковски работал на почте и написал об этом роман? Прочтешь на досуге.

У Ильи потеплело в груди. Звеня посудой, он посмотрел на подругу украдкой. Добрая, умная, Буковского знает, с ней, в отличие от Вики, можно просто смотреть кино – Вика и десяти минут не выдерживала, ныла: нудятина, мне нудно, давай лучше трахаться, как же нудно, Илья! Ведь мама права, Леська – кандидатура что надо…

Но сердце не екало. Не тянуло к доброй и умной Лесе. Илья вздохнул.

– Выбирай, Саюнов, что будем смотреть. «Школа почтальонов», «Почтовый мусор», «Конверт», «Вам письмо», «Рождественские письма», «Почтальонский блюз», «Опочтарение»…

– «Опочтарение»? Не гони.

– Я похожа на юмористку? «Почтальон Пэт», «Письма Богу»… Саюнов, про вашего брата фильмов сняли больше, чем про врачей.

– Поищи чего-нибудь про проводниц.

– «Проводницы работают ртом»?

– Подходит.

– Это японская, с зацензуренными письками. Я такое не хочу.

Они сошлись на «Деревне проклятых» Джона Карпентера, которую Илья смотрел в далеком детстве. Леся сказала, это ремейк старой черно-белой фантастики. В фильме – весьма скучноватом, по мнению Ильи, не чета карпентеровским шедеврам – была одна хорошая сцена: беловолосые малолетки со сверхспособностями пытались прочесть мысли Кристофера Рива, но Рив не пускал их в свою голову, представляя кирпичную стену. Прямо как Илья, защищающийся ментальной баррикадой от тоски по Вике.

Илья и Леся смотрели кино, пили пиво и ели рыбу, болтали о работе, «Вояджере» и о том, с кем из знаменитостей они бы переспали. Илья – с Дженнифер Лоуренс, а Леся – с Кайлом Маклахленом.

– Но не из «Твин Пикса», а из «Шоугелз».

– О, я помню сцену приватного танца!

– Все помнят!

Осушив пятую банку, Леся сказала:

– Поеду я. Не хочу ночными трамваями добираться.

– Оставайся у меня.

– Не. Я выспаться хочу, а ты храпишь. И вообще, давай заканчивать с этим. Ну, ты понял с чем.

– Ладно.

– Мы друзья или что?

– Друзья. Может, хоть станцуешь, как в «Шоугелз»?

– Пусть тебе пани Леффманова станцует. Оп, баночку в дорожку взяла и покатила.

Илья закрыл за Лесей дверь и сказал стенному шкафу:

– Продинамила. И правильно сделала, я считаю.

Перед сном он полистал Буковского, а потом ему приснилось, что он летит на космическом корабле в компании с актером Маклахленом и Викой, любуется звездами в иллюминаторе, а Вика и Маклахлен лижутся у него за спиной.

Нападение отморозков, избивших Илью зимой, не было самым мерзким моментом в его жизни. Тогда все происходило будто не с ним. Удар, кульбит, удар… Кто-то другой лежал на асфальте, кого-то другого пинали ботинками. Боль нагнала позже, а вместо страха пришла решимость порвать с Викой навсегда. Нет, самые мерзкие секунды Илья пережил четырьмя месяцами ранее, в заброшенном хранилище природного льда.

Браницкие ледарны возвели в начале двадцатого века по инициативе пражских пабов. Возвели на берегу бухты, чтобы брать из нее лед. Влтава перестала замерзать в пятидесятых, после строительства Слапской плотины, тогда же предприятие обанкротилось, а его здания стали приходить в негодность. Власти планировали устроить в ледарнах палеонтологический музей, гостиницу, публичный дом, но в октябре прошлого года там снимали номера и трахались только крысы да мокрицы, а вместо скелетов рептилий выставлялись скелеты машин. И иногда проходили музыкальные фестивали. Но не в тот день.

Вика сказала, у нее есть сюрприз для Ильи. Обычно ее сюрпризы были связаны с сексом. Если это были хорошие сюрпризы, потому что Вика умела делать и плохие.

Они пролезли на приватную территорию через щель в заборе. Им было не впервой: в Сумах Вика облазила все доступные заброшки и приучала к хобби Илью. Музыкальный клуб зимнего стадиона Штванице. Дворец Альфа архитектора Людвига Куселы. Санаторий Борувково, теплостанция Велеславин и вокзал Прага-Бубны. Вряд ли Вика тащила в подобные места мужчин постарше, которые, как потом выяснилось, ее спонсировали, хотя чем черт не шутит. Илью