Павел Мэдер - Иногда они...

 Вот уж и подошло время отправляться на кладбище. Так наверно, думает человек, перед смертью, «пришло время сменить прописку, на самую постоянную из всех». Что за мысли посещают меня, уж не спятил ли я часом? В последние два дня, меня посещает еще одна странная мысль – вдруг я сейчас очнусь в мягкой комнате и окажется, что все это, лишь мой бред? Никакого Скайда с его записями голосов, говорящих мертвецов, трупов в ванне и полтергейстов.

 На кладбище я уже без труда отыскал могилу Барнаби. После недавнего ливня, земля было сырая, а надгробная плита, отблесках заходящего, уже по-осеннему, холодного солнца, будто сошла с картины художника. Рядом, на дереве вдруг громко каркнул ворон, или ворона, нарушая характерную, наверно, для всех кладбищ мира, тишину. Странно, вот это кладбище – оно находится совсем рядом с жилыми домами, шумной дорогой, а вот заходишь сюда и будто попадаешь в другой мир. Другое измерение что ли… или это всего лишь иллюзии, навеянные вековыми предрассудками и суевериями. Кто знает. Как и в прошлый раз, совершенно незаметно, Жозе оказался сзади меня, и положил мне на плечо руку:

 - Опять задумался, студент? – прозвучал знакомый голос.

 - Да – я попытался развернуться, но получил сильный удар по голове и потерял сознание.

 Мы шли по тропинке, слева от меня был мой дядя, а справа тоже шел человек, однако, я не мог понять кто это. Было сыро, и холодно, этот, второй, зарылся до носа в воротник своего плаща, и шел, смотря себе под ноги. А мне будто лет, ну не знаю – шесть-семь. Сколько – дядя кажется таким высоким, просто до неба. Я дергаю его за рукав, и спрашиваю: «Где мы? Куда идем?» А он не отвечает, только смотрит и улыбается. «А это мистер Лоуренс?» – спрашиваю я  и поворачиваюсь к незнакомцу. Незнакомец не отвечает, а тут уже и дядя пропал куда-то. А мы тем временем, выходим к болоту, и останавливаемся. Я смотрю на незнакомца и понимаю, что это не Лоуренс – это Скайд, только весь гнилой, полуразложившийся, без одного глаза. Он расплывается в волчьем оскале, так, что кожа на его щеках трескается, и начинает отпадать прямо кусками. Потом, на землю падают и зубы, один за другим. «Ты – шепчет червивая нежить - ты, Олдос» – и я проваливаюсь в черноту, полную темень, абсолютно непроглядную.      

 Пришел в себя я по всем законам жанра – в помещении подвального типа, с грязным полом, облупленными бетонными стенами – просто голыми стенами. Не было окон, не было хоть чего-либо – только несколько металлических труб проходило под самым потолком. Вдруг открылась дверь, которая совершенно сливалась со стенами, было невозможно догадаться, где она, если не знать. Вошел Скайд.

 - Ну, привет, студент! - улыбнулся он хищной улыбкой – ломаешь голову, что да как, не правда ли?

 - Можно и так сказать – я старался, чтоб мой голос не дрожал, но выходило, очевидно, плохо.   

 - Не беспокойся, я все тебе объясню.

 - А потом пристрелишь, да? - я кивком указал на пистолет, заткнутый за его пояс.

 - Нет, зачем же. Сейчас ты все поймешь. Как я же тебе рассказывал, я записывал голоса мертвецов. Первый раз это произошло совершенно случайно – я что-то наговаривал на диктофон, а потом, когда прослушивал запись, заметил странный кусочек. Я прослушивал его снова и снова, и наконец, смог расслышать, то что там было – мужской голос произнес одно единственное слово - «Ты». Однако то могло быть просто случайный шумок, дефект пленки или просто напросто, глюки, так? Я немного ускорил запись, подредактировал ее, и сомнений больше не осталось – я ясно слышал это слово. Затем, я стал пробовать, записывать еще и еще… Знаешь, это стало моим главным занятием, и различных голосов, слов – их было просто куча. Женские, детские, громоподобные и совсем тихие ,буквально шепот – кому бы они ни принадлежали, они были. Целые вечера, часами я записывал, слушал и слышал их. 

 - Черт, ужасно болит голова – я поморщился и потер затылок - что ты мне вколол?

 - Мне сейчас совершенно неинтересно, что там у тебя болит, студент. В твоих же интересах выслушать меня.

 - Зачем? Ты все равно вряд ли выпустишь меня отсюда живым.

 - Я пока сам не знаю, что будет дальше, веришь? – Скайд развел руками.

 - Верю. От такого психопата можно ждать чего угодно.

 - Так вот – продолжил Сид – я записывал эти голоса, и один голос все твердил «Олдос, Олдос». Единственный, известный мне Олдос – это Олдос Хаксли. Тогда я задал вопрос – «Кто такой Олдос?» - включил диктофон, и стал ждать ответа. После часовой примерно, записи, я приступил к прослушке. Знаешь, со временем, то ли ухо приспосабливается к этим шумам, то ли получается, настраиваться – голоса тараторили, просто как бабки на базаре. Женский голос – именно он, все рассказал мне. О тебе, в целом о мире, о их мире и нашем тоже. Занимательные истории, скажу я тебе. Я еще вот что думаю, быть может, когда улавливаешь или соприкасаешься с тем миром, через маленькую такую вот трещинку, подковыриваешь ее, простукиваешь – и с той стороны тебе отвечают. Хотят прорваться сюда, наружу – они чувствуют, что в этом месте грань истощается, понимаешь?

 - Да, конечно – закивал я, черта с два я понимал его – и что же было дальше?

 - Та женщина, возможно, ее имя тебе что-то скажет, ее звали Дебора.

 - Нет, не слышал – я изо всех сил старался сохранить невозмутимый вид – так что с ней? Дебора – это призрак, который нашептывал тебе послания?

 - Брось, студент, актер из тебя плохой – Сид покачал головой, а затем, скрестил руки на груди - Тем более, я знаю, что у тебя есть одна маленькая тайна.

 - У меня нет тайн – улыбнулся я. Хотя, на самом деле, тайна была. Где-то на задворках памяти, если представить ее, как огромное хранилище с ящиками, коробками с бумагами. Она была надежно заперта – в железном, сейфе, код от которого я не знал. Даже если крутить ручку сейфа достаточно долго, не удастся подобрать его. (Нет, это была не тайна, этого не было, я забыл это, этого не было).

 - Так что?

 - Что? – пот выступил у меня над верхней губой - Рассказывай дальше. В любом случае, я не понимаю, что тебе от меня нужно.

 - Дальше – я наладил общение с этой Деборой, кто бы она ни была, ее голос всегда звучал громче и отчетливей, чем остальные. И самое главное – он нес информационный смысл, который можно было проверить. Что толку было от таких , например собеседников, которые бормочут – Джон хочет спать, или Энни страшно? Таких сообщений было подавляющее большинство, но я не придавал им особого значения. А Дебора – она многое поведала мне. Про тебя, Олди.

 - Не называй меня так! – дернулся я. Олди – так меня называла только мама. Или не только она…

 - Ты нужен Деборе. Ты нужен им, понимаешь? Ты ключ, Олдос. Ты – ключ.